До последнего времени психологи воспринимали теории и эмпирику генетики поведения как нечто сугубо внешнее по отношению к психологии. Они часто критиковали методы генетики поведения, когда эти методы касались исследования традиционных предметов психологии и были, с точки зрения психологов, устаревшими, нерелевантными или упрощающими реальную ситуацию. Они отвергали теоретические построения генетики поведения, когда те слишком очевидно вступали в противоречие с базовыми представлениями психологических теории-
Цо отношение психологов к генетике поведения было, если так можно выразиться, скорее реактивным, чем активным: со стороны психологов уже давно не предпринималось попыток не просто отреагировать ца какой-то фрагмент генетических построений, а попробовать осмыслить их в целом в контексте психологических теорий и экспериментальных данных.
Переориентация генетики поведения на проблемы развития привела к обсуждению в ней того круга вопросов, которые близки психологии развития и которые традиционно обсуждаются в ее теориях. Сближение тематики двух дисциплин изменило и позицию психологов по отношению к генетическим данным. Эти данные неожиданно для психологов оказались на „территории" психологии и не замечать их вообще или обращать внимание только на методические погрешности стало просто невозможно. В результате этого в психологии стали появляться собственно психологические интерпретации эмпирики генетики поведения и, прежде всего, той ее части, которая касается взаимодействия генотипа и среды в развитии.
Общим для этих попыток психологической интерпретации генетических данных является предположение о том, что показатель наследуемости в том виде, в каком он оценивается методами генетики поведения, является результатом и генетических, и средовых влияний.
Наиболее последовательно эта позиция сформулирована в био-эко-логической (или био-средовой) парадигме развития человека, которая расширяет и изменяет смысл некоторых ключевых выводов, лежащих в основе классической парадигмы генетики поведения (Bronfenbrenner U.,CeciS.J., 1993).
Согласно био-экологической парадигме, показатель наследуемости, который в генетике поведения рассматривается как часть феноти-пической вариативности, связанная с аддитивной генетической вариативностью, на самом деле испытывает влияние и жизненных событий, и средовых условий развития. Предполагается, что можно продемонстрировать изменение наследуемости (h2) как прямой функции величины процессов межличностного взаимодействия и качественных особенностей среды, в которой это взаимодействие осуществляется.
Показатель наследуемости, таким образом, оказывается той частью вариативности в фенотипической вариативности признака, которая оценивает актуализированный генетический потенциал и содержит значительный средовой компонент. А процессы межличностного взаимодействия (в той степени, в какой они имеют место в данной среде на протяжении некоторого времени) рассматриваются как механизмы, ЧеРез которые или посредством которых актуализируются генетичес-кие потенциалы.
Но процессы межличностного взаимодействия не только актуализирую генетический потенциал - они формируют его содержание, пос-
кольку может актуализироваться только то, чему существует структу. ра возможностей.
Форма, сила и содержание процессов взаимодействия, влияющих на развитие, систематически изменяется, будучи функцией ряда характе. ристик - развивающегося индивида (т.е. его генетических диспозиций), его среды (непосредственной и опосредованной), в которой и проявля-ются процессы взаимодействия, и динамики развития.
Из био-экологической парадигмы следует ряд предположений, которые могут быть проверены в экспериментальных исследованиях. Основные из них заключаются в следующем.
Во-первых, процессы межличностного взаимодействия увеличивают уровень эффективного функционирования в процессе развития и поэтому увеличивают часть индивидуальных различий, связанных с актуализированным генетическим потенциалом. Это означает, что наследуемость (h2) будет выше, если процессы межличностного взаимодействия будут эффективнее, и меньше, если процессы взаимодействия будут слабее.
Во-вторых, процессы взаимодействия актуализируют генетический потенциал в двух случаях - увеличивая способности и уменьшая дисфункции. Операционально это означает, что по мере увеличения эффективности процессов взаимодействия, индексы компетентности увеличиваются (например, увеличивается значение показателей интеллекта), дисфункции - падают (например, улучшаются показатели освоения навыков чтения при синдроме сложности овладения чтением), а значения h2 в обоих случаях увеличиваются.
В-третьих, процессы межличностного взаимодействия более эффективно актуализируют генетический потенциал способностей (по оценке h2) в благоприятной и стабильной среде.
В-четвертых, процессы межличностного взаимодействия более эффективно препятствуют проявлению генетического потенциала в развитии дисфункции в дезорганизованной и неблагоприятной среде. Например, активное, постоянное и продолжительное по времени общение матери и ребенка всегда оказывает положительное влияние на развитие ребенка, в частности, на преодоление таких синдромов, как сложность овладения чтением, сниженные способности к обучению. Но в неблагоприятной для развития ребенка среде (допустим, при низком социально-экономическом статусе семьи) эффект межличностного общения выражен значимо больше, чем в благоприятной среде.
В-пятых, актуализация генетического потенциала может изменяться с помощью экспериментальных воздействий, т.е. при эксперимеН' тальном варьировании процессов взаимодействия.
В-шестых, при изменении условий жизни процессы взаимодействия* актуализирующие генетический потенциал, оказывают большее И*' ние на тех, кто жил в наиболее неблагоприятных условиях.
Как видно, ожидания, следующие из био-экологической парадигмы, не противоречат многим закономерностям, экспериментально об-наруженным в генетике поведения - увеличению с возрастом показателя наследуемости для ряда психологических характеристик, увеличению показателя наследуемости при сохранении стабильности средовых условий, увеличению показателя наследуемости при увеличении степени обогащенности среды и т.д.
Вместе с тем, акцент в био-экологической парадигме ставится на процессах межличностного общения: сначала экология или непосредственные условия развития, и только потом - биология.
Экспериментальная модель, предлагаемая сторонниками био-экологической парадигмы для проверки положений их теоретической схемы, включает два этапа. Во-первых, необходимо оценить дифференциальное влияние процессов межличностного взаимодействия на развитие, т.е. сопоставить группы испытуемых, резко различающихся по каким-либо средовым условиям жизни (сопоставить группы, живущие в контрастных средах). Во-вторых, провести генетическое исследование (т.е. сопоставить пары родственников, имеющих разную степень генетического сходства) на группах испытуемых, живущих в контрастных средах. Такая схема исследования рассматривается сторонниками этого подхода как наиболее экономный способ сделать исследования взаимодействия генотипа и среды интерпретируемыми с психологической точки зрения.
Итак, здесь был описан сравнительно новый для психологии индивидуальных различий вопрос - о взаимодействии генотипа и среды. Подведем итог тому, какие существуют точки зрения на взаимодействие генотипа и среды.
И генетики, и психологи рассматривают взаимодействие генотипа и среды как важный фактор формирования индивидуальных различий. Однако подходы к исследованию этого взаимодействия у них различаются. Если генетики склонны приписывать ведущую роль в процессе взаимодействия генотипу, направляющему, по их мнению, процесс приобретения средового опыта, то психологи рассматривают средовые характеристики как условия проявления генотипических влияний и как ведущее условие формирования индивидуальных различий в психологических характеристиках.
Возможно ли отдать предпочтение одной из этих точек зрения? На сегодняшний день это кажется маловероятным.
Для этого пока явно недостаточно эмпирики. И психологическая и генетическая точки зрения имеют под собой некоторые экспериментальные обоснования, но, поскольку исследование проблематики только начинается, эти обоснования можно рассматривать скорее как иллюстрации, чем как исчерпывающие экспериментальные доказательства.
Да и вряд ли механизмы генотип-средового взаимодействия в фор-
16 ■ М.Егорова 241
мировании разнообразных психологических характеристик можно свес-ти только к одному из описанных вариантов. Скорее вопрос надо ста-вить иначе: какой вариант генотип-средового взаимодействия реали-зуется при формировании данной конкретной психологической характеристики. И априори не стоит отказываться ни от одного из описанных механизмов.
.
ВЫВОДЫ
При исследовании роли генотипа и среды в формировании психологических особенностей используются различные методы, основанные на сопоставлении пар родственников, имеющих различное количество общих генов (близнецов, сибсов, родителей и детей, родителей-усыновителей и приемных детей).
Данные, получаемые при сопоставлении родственников, позволяют оценить вклад генотипа и среды в дисперсии изучаемых характеристик.
При исследовании генотип-средовой обусловленности индивидуальных различий интеллектуальной сферы показано, что генотип определяет примерно половину вариативности показателей интеллекта и несколько меньшую часть в вариативностях более частных психологических характеристик.
Исследования личностной сферы демонстрируют отчетливые связи с генотипом показателей темперамента, а также вклад генотипа (от 20% до 40%) в индивидуальные различия, наблюдаемые в наиболее обобщенных показателях личностной сферы - в свойствах личности, относящихся к Большой пятерке.
Исследование более частных психологических характеристик демонстрирует необходимость содержательного анализа психологических характеристик, их роли в структуре деятельности и особенностей их перестройки, происходящей в процессе развития.
Фактором формирования индивидуальных различий является взаимодействие генотипа и среды, модели которого и были описаны в главе.
ГЛАВА 11 ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ РАЗЛИЧИЯ И РАЗВИТИЕ
Обсуждая проблему развития, говорят об исключительной пластичности психики человека и, в то же время, - о жестких закономерностях, детерминирующих ее развитие. В трудах по психологии описание способности к изменению, способности, сохраняющейся на протяжении всей жизни, соседствует с утверждением о решающем значении раннего опыта и с убеждением в том, что многие навыки и привычки, появившиеся в детстве, почти не поддаются переделке. Это убеждение роднит сторонников самых разных теоретических направлений: „Чему бы мы не отдавали предпочтение - наследственности или среде, конституции или ортодоксальному психоанализу - все равно мы не ожидаем серьезных изменений в личности после нескольких первых лет жизни" (E.L.Kelly, цит. по O.G.Brim, J.Kagan, 1980, с. 1).
Мы привыкли к упоминанию в одном и том же предложении о неисчерпаемых потенциях изменения и о не менее поразительных возможностях сохраняться неизменным. Это не воспринимается как противоречие или как предмет требующий обсуждения, потому что и здравый смысл, и весь наш жизненный опыт подтверждают то же самое - человек постоянно меняется и при этом остается самим собой.
Что же происходит в процессе развития с различиями между людьми? Этот вопрос и будет обсуждаться в данной главе.
