ФИЛОСОФСКИЙ БЕСТСЕЛЛЕР

нируют как внешние дополнения к литературе (оценки, суж­дения, опосредования, связи, которые считали необходимым установить между произведением, отсылавшимся к психо­логической загадке его создания, и его потреблением в акте чтения); отныне в самом сердце литературы они принимают участие в пустоте, которую она устанавливает в своем собс­твенном языке; они образуют необходимое движение — по необходимости незавершенное, в котором речь сводится к своему языку, и в котором язык устанавливается речью.

Вот откуда к тому же это странное соседство безумия и литературы, которое ни в коем случае нельзя понимать в смысле обнаженного наконец психологического родства. Открывшееся как язык, который замалчивает себя, посколь­ку сам на себя накладывается, безумие не может ни обнару­жить, ни дать слова какому-то творению (ни чему-то такому, что при участии гения или удачи могло бы стать творением); оно обозначает пустоту, из которой исходит это творение, то есть место, в котором оно непрестанно отсутствует, в кото­ром его никогда нельзя найти, поскольку оно там никогда не находилось. Там — в этой бледной области, в этом сущ­ностном укрытии — разоблачается близнецовая несовмес­тимость творения и безумия; это слепое пятно их обоюдной возможности и их взаимного исключения.

Однако, начиная с Русселя и Арто, к этому месту подсту­пает также язык литературы. Но он не подступает к нему как к чему-то такому, что он должен изречь. Пора заметить, что язык литературы определяется не тем, что он говорит, не структурами, которые делают его значащим. Он име­ет свое существо, и вопрошать его надо об этом существе. Какое оно теперь? Несомненно, это нечто такое, что имеет дело с самоподразумеванием, с двойственностью и с пус­тотой, в которую он углубляется. В этом смысле существо литературы, как оно производит себя начиная с Маллар­ме и как оно доходит до нас, достигает этой области, где осуществляется — благодаря Фрейду — опыт безумия.

В глазах не знаю, правда, какой культуры — но, может быть, она уже очень близка — мы будем теми, кто ближе