АВС: «Начала политической экономии и налогового обложения» Д. Рикардо представляют собой иной тип экономического исследования по сравнению с «Богатством народов» А. Смита. Теория Рикардо намного более, чем теория Смита, напоминает Ньютонову механику: с помощью дедукции из нескольких абстрактных предпосылок - убывающего плодородия почвы, мальтусовского закона народонаселения и собственного интереса как основного мотива экономической деятельности - он сделал далеко идущие выводы относительно долгосрочного движения заработной платы, нормы прибыли и ренты и таким образом вывел законы распределения доходов между основными общественными классами.
1. «Это неугомонное стремление всех капиталистов оставлять менее прибыльное дело для более прибыльного создает сильную тенденцию приводить прибыль всех к одной норме» АВС: У Риккардо отсутствует какое-либо эксплицитное изложение допущений относительно человеческой природы. Предпосылка собственного интереса проявляется у Рикардо главным образом в допущении о выравнивании норм прибыли в разных отраслях путем перелива капитала.
2. «Капиталист, ищущий прибыльного применения для своих средств, естественно, будет принимать во внимание все преимущества одного занятия перед другим. Поэтому он может поступиться частью своей денежной прибыли ради верности помещения средств, опрятности, легкости или какой-либо другой действительной или воображаемой выгоды, которыми одно занятие отличается от другого», что фактически приводит к разным нормам прибыли в разных отраслях.
3. Рикардо отмечал специфику экономического поведения отдельных классов, среди которых лишь капиталисты до некоторой степени ведут себя в соответствии с логикой собственного интереса. Но и у капиталистов это стремление модифицируется различными привычками и предрассудками, например упрямым нежеланием расставаться с гибнущим предприятием или предубеждением против выгодных вложений капитала за границей, побуждающим «большинство лиц со средствами скорее довольствоваться низкой нормой прибыли у себя на родине».
4. Что же касается рабочих, то их поведение, как отмечал Рикардо, подчинено привычкам и инстинктам, а землевладельцы представляют собой праздных получателей ренты, не властных над своим экономическим положением. АВС: Упоминания о границах мотива собственного интереса наводят на мысль, что Рикардо считал эту предпосылку научным допущением, приемлемым при анализе долгосрочных процессов. Рикардо считал закономерным предметом научного экономического анализа лишь такое поведение людей, которое продиктовано их личными интересами, так как «если бы мы предположили любое иное правило поведения, мы не знали бы, где остановиться». Он полагал, что построенная таким образом теория не может быть опровергнута фактами. Но, оставаясь на позициях философии естественного права, Рикардо, как и Смит, не слишком ясно различал логику модели и логику самой действительности и не ощущал, что принятая им поведенческая предпосылка влияет на результат анализа. Модель собственного интереса он понимал одновременно как образец рационального экономического поведения. При всей «дедуктивности» своей экономической теории Рикардо, как и Смит, удовлетворялся моделью человека, не далеко вышедшей за пределы обыденного опыта (знакомством с англичанами, жившими в больших городах).
Заключение АВС: Итак, в произведениях английских классиков (в явном виде у Смита и в неявном у Риккардо) использовалась модель человека, которая характеризуется:
1) определяющей ролью собственного интереса в мотивации экономического поведения;
2) компетентностью (информированностью и сообразительностью) экономического субъекта в собственных делах;
3) конкретностью анализа.
В модели учитываются классовые различия в поведении и различные, в том числе неденежные, факторы. Эти свойства экономического субъекта (особенно развитые у капиталистов) Смит и Рикардо считали изначально присущими каждому человеческому существу. Критики же капитализма, считающие его преходящим этапом в истории человечества, отмечали, что такая концепция человека была продуктом складывавшегося в ту эпоху буржуазного общества, в котором «не осталось никакой другой связи между людьми, кроме голого интереса, и никакого другого мотива, регулирующего совместную жизнь, кроме эгоистического расчета». Значение этой модели человека для истории экономической мысли состоит, прежде всего, в том, что с ее помощью политическая экономия выделилась из моральной философии как наука, имеющая свой предмет - деятельность экономического человека. Ни для Смита, ни для Рикардо не была характерна рефлексия по поводу предпосылок экономического исследования.
