— Вначале постель, какой не может похвастаться ни одна казарма, затем две такие трапезы. С приезда в Эсткарп я не пробовал такого вина. И не пировал в такой прекрасной компании.
Волшебница слегка хлопнула в ладоши.
— Какой льстец! И Корис и Саймон терпеливы. Ни один из вас не спросил, что мы делаем в Карсе, хотя вы провели под этой крышей ночь и часть дня.
— Под этой крышей, — задумчиво повторил Саймон. — Это случайно не посольство Эсткарпа?
Она улыбнулась.
— Вы умны, Саймон. Но мы здесь неофициально. В Карсе есть посольство Эсткарпа, где живет лорд с безупречным происхождением, и рядом с ним ни намека на колдовство. Он обедает с герцогом во время празднеств и является блестящим воплощением респектабельности. Его дом помещается совсем в другом районе. А мы здесь делаем…
Она замолчала, и Корис сказал:
— Я думаю, наша помощь необходима, иначе у Саймона не болела бы так голова. Нужно ли нам для вашего удовольствия захватить Ивьяна или просто потребуется разбить две-три головы?
Юноша, который двигался легко, говорил мало, но всегда находился здесь, кого волшебница назвала Брайантом и не объяснила гвардейцам, кто он такой, — этот юноша протянул руку к блюду с пирожными. Без кольчуги и шлема он выглядел очень хрупким и юным, слишком юным, чтобы хорошо владеть оружием, которое носил. Но что-то в решительной посадке его головы, в плотно сжатых губах и подбородке говорило, что волшебница Эсткарпа мудро выбрала себе помощника.
— Как, Брайант, — обратилась она к нему, — привести им Ивьяна сюда? — Что-то необычное звучало в ее вопросе. Юноша пожал плечами и занялся пирожным.
— Если вы хотите его видеть. Я не хочу. — Ни один из мужчин не заметил этого слабого ударения на «я».
— Нет, не герцогом собираемся мы заняться. Другим членом его семьи — леди Алдис.
Корис присвистнул.
— Алдис! Я не думаю…
— Что у нас какое-то дело к любовнице герцога? А, это ошибка, свойственная вашему полу, Корис. Есть причина, по которой я хочу больше знать об Алдис. Мне необходимо, чтобы она пришла сюда.
— Эта женщина? — вмешался Саймон.
— Ее власть внутри герцогства основана только на благоволении Ивьяна. Пока она держит его у своей постели, ей больше всего нужно влияние, а не наряды и драгоценности. Мужчины, добивающиеся осуществления своих планов, ищут через Алдис доступа к герцогу, даже если они не принадлежат к знатному роду. А что касается высокородных женщин — Алдис жестоко отплатила за старое пренебрежение. Когда она впервые привлекла внимание Ивьяна, ей было достаточно нарядов и украшений, но с течением времени власть ее усилилась. Без нее она лишь шлюха в портовой таверне, и она это хорошо знает.
— А что, Ивьян стал своенравнее? — поинтересовался Корис.
— Ивьян женился.
Саймон следил за рукой юноши, протянутой к блюду. Вдруг она изменила направление и ухватилась за кубок.
— Мы слышали в горах разговоры о его женитьбе на наследнице Верлейна.
— Брак на топоре, — объяснила волшебница. — Он еще не видел своей новой жены.
— И нынешняя леди боится соперничества. Неужели леди Верлейна так прекрасна? — небрежно спросил Саймон и уловил брошенный искоса взгляд Брайанта.
Ответил юноша.
— Нет! — Какая-то нотка в его горячем отрицании удивила Саймона и огорчила его. Кто такой Брайант и где отыскала его волшебница? Может, мальчишка влюблен в наследницу Верлейна и теперь разочарован своей потерей?
Волшебница рассмеялась.
— Это тоже вопрос вкуса. Но, да, Саймон, я думаю, Алдис беспокойно вертится по ночам, гадая, долго ли Ивьян еще будет держать ее рядом с собой. В таком настроении она созрела для наших целей.
— Я понимаю, почему леди ищет помощи, — согласился Саймон, — но почему именно вашей помощи?
Она укоризненно ответила:
— Хотя я и не ношу свои истинные цвета женщины Власти Эсткарпа, у меня в этом городе уже есть некоторая репутация. Я здесь не в первый раз. Мужчины и женщины, особенно женщины, часто стремятся узнать свое будущее. За последние три дня сюда приходили две служанки Алдис, под вымышленными именами и с ложными историями. Когда я сказала им, кто они и кое-что о них рассказала, они с испуганными лицами отправились к своей хозяйке. Она скоро придет.
— Но зачем она вам? Если ее влияние на Ивьяна кончается… — Корис покачал головой. — Я никогда не претендовал на понимание женщин, а сейчас вообще запутался. Наш враг Горм, а не Карстен — пока, во всяком случае.
— Горм! — Какое-то чувство отразилось на ее спокойном лице. — И здесь Горм может отыскать свои истоки.
— Что? — Руки Кориса тяжело опустились на стол. — Как Горм мог добраться до герцогства?
— Есть и другой путь. Карстен обращается к Горму, по крайней мере, шлет часть своих войск. — Волшебница, опустив подбородок на сложенные руки, живо заговорила:
— Мы видели в Салкаркипе, что силы Колдера сделали с людьми Горма, используя их как свое оружие. Но Горм лишь небольшой остров, и во время завоевания многие его воины погибли в битве, прежде чем их смогли… преобразовать.
— Правда! — Голос Кориса звучал сурово. — Они не смогли захватить слишком много пленных.
— Именно так. А когда пал Салкаркип, Магнис Осберик прихватил с собой большую часть нападающих. Этим он послужил своему народу. Большая часть торгового флота была в море, а по обычаю салкаров они берут с собой в долгое путешествие семьи. Их гавань на континенте погибла, но народ жив и может построить новую. Но может ли Колдер так легко восстановить свои утраченные силы?
— Должно быть, им не хватает живой силы, — полуспросил Саймон, напряженно размышляя над различными возможностями.
— Это может быть правдой. По какой-то причине они не хотят или не могут выступать открыто. Мы очень мало знаем о колдерах, даже сейчас, когда они стучатся в наши двери. Теперь они покупают людей.
— Но из рабов получаются плохие бойцы, — заметил Саймон. — Дайте им оружие, и они восстанут.
— Саймон, Саймон, разве вы забыли о засаде на морском берегу? Готовы ли эти люди к восстанию? Нет, те, кто марширует под военные барабаны Колдера, не имеет собственной воли. Замечено вот что: за последние шесть месяцев в гавань Карса приходят корабли, и на них перевозят заключенных из тюрем Карстена. Иногда захватывают людей на улицах и в доках, людей без друзей, тех, кого не ищут. Такие события нельзя долго хранить в тайне. Слово там, намек здесь — кусочек за кусочком мы составляем общую картину. Людей продают в Колдер. А если это происходит в Карстене, то почему не может произойти и в Ализоне? Теперь я лучше понимаю, почему моя миссия там не удалась и каким образом меня быстро раскрыли. Если Колдер обладает определенной властью — а мы считаем, что это так, — он мог выследить меня, как псы шли за мной по запаху в болотах.
Мы считаем теперь, что Колдер в Горме собирает силы для вторжения на материк. Возможно, вскоре Карстен и Ализон обнаружат, что создавали оружие для собственного поражения. Поэтому мне и нужна Алдис. Мы должны больше узнать об этой грязной торговле с Гормом, а она не может происходить без ведома и согласия герцога.
Корис неловко пошевелился.
— Солдаты тоже любят поболтать, леди. Если наемник с чистым щитом обойдет кабачки, он может принести немало новостей.
Она с сомнением посмотрела на него.
— Ивьян далеко не глуп. У него повсюду глаза и уши. Достаточно кому-нибудь узнать вас в таверне, и герцог тотчас будет знать об этом.
Корис не казался обеспокоенным.
— Разве наемник Корис из Горма не потерял своих людей и репутацию в Салкаркипе? Не сомневайтесь, у меня будет подготовлена хорошая история для тех, кто станет расспрашивать. Тебе, — он кивнул Саймону, — лучше затаиться здесь, если наш рассказ у ворот разошелся по городу. А как насчет молодого человека? — Он улыбнулся Брайанту.
К удивлению Саймона, юноша робко улыбнулся в ответ. Потом взглянул на волшебницу, как бы ожидая позволения. И, к еще большему удивлению Саймона, волшебница дала это разрешение с каким-то затаенным чувством.
— Брайант не знаком с казармами, Корис. Но он достаточно долго здесь находится. И не нужно недооценивать его искусство владения мечом. Я уверена, он еще сумеет удивить вас — и не однажды.
Корис рассмеялся.
— Не сомневаюсь, леди, раз вы говорите это. — Он потянулся за топором.
— Лучше оставить эту игрушку здесь, — предупредила она. — Ее-то уж точно приметят. — Она положила руку на рукоять.
Пальцы ее как будто примерзли. Впервые с момента их прибытия Саймон увидел, что спокойствие покинуло ее.
— Что вы носите, Корис? — голос ее звучал резко.
— Вы не знаете, леди? Оно пришло ко мне по доброй воле от того, о ком сложили легенды. И я защитил им свою жизнь.
Она отдернула руку, как будто обожглась.
— Пришло по доброй воле?
Корис вспыхнул от этого сомнения.
— О таких вещах я говорю только правду. Оружие пришло ко мне и будет служить только мне.
— Тогда тем более не следует брать его на улицы Карса. — Это был наполовину приказ, наполовину просьба.
— В таком случае покажите безопасное место, где я могу оставить топор, — с явным неудовольствием сказал Корис. Она немного подумала, потерла пальцем нижнюю губу.
— Да будет так. Но позже вы мне все расскажете подробно, капитан. Пойдемте, я покажу вам самое безопасное место в этом доме.
Саймон и Корис прошли за ней в следующую комнату, где стены были увешаны такими древними гобеленами, что на них виднелись лишь следы изображения. Отогнув один из гобеленов, волшебница обнажила стену, на которой были нарисованы сказочные звери. В стене находился шкаф, туда Корис и поставил свой топор.
Точно так же, как Саймон ощущал прошедшие столетия в городе Эсткарпе, точно так же, как он знал о присутствии нечеловеческого в склепе Вольта, ощутил он и какое-то излучение от стен. От этого смутного ощущения у него по коже поползли мурашки.
Но Корис поставил оружие, и волшебница закрыла шкаф, как будто это была простая метла. Брайант со своим обычным невозмутимым видом задержался у входа. Почему Саймон ощутил это странное чувство? Когда остальные вышли, он задержался в странной комнате.
Мебели в ней почти не было. Только стул черного дерева с высокой спинкой, оказавшийся здесь из какого-то зала для аудиенций. И против него скромный табурет. На полу между ними коллекция странных предметов. Саймон принялся разглядывать их, надеясь найти разгадку.
Вначале его внимание привлекла маленькая глиняная жаровня, в которой можно сжечь разве пригоршню углей. Она стояла на гладко отполированной доске. Глиняная чашка с каким-то серо-белым веществом, квадратная бутылка — вот и все. Два сидения и это странное собрание предметов.
Он не слышал, как вернулась волшебница, и вздрогнул, когда раздался ее голос.
— Кто вы, Саймон?
Их взгляды встретились.
— Вы знаете. Я сказал вам правду в Эсткарпе. И у вас есть свои способы отличить правду от вымысла.
— Есть. Вы действительно сказали правду. И все же я снова должна спросить вас: кто вы? На прибрежной дороге вы почувствовали засаду раньше, чем Сила предупредила меня. Но ведь вы мужчина! — Впервые самообладание покинуло ее. — Вы знаете, что делается здесь, вы чувствуете это!
— Нет. Я только знаю, что здесь присутствует что-то невидимое. Но оно существует.
— Вот оно! — Она свела кулаки. — Вы не можете это чувствовать, однако чувствуете! Я здесь использую свою Силу. Не всегда я использую ее, чтобы узнавать, что лежит в сердцах моих посетителей, чего они желают. Три четверти моего дара — иллюзия. Я не вызываю демонов, не призываю заклинаниями другие миры. Но Сила все же есть, и иногда она приходит на мой призыв. Тогда я могу действительно творить чудеса. Я могу вызвать разрушение, хотя не всегда знаю, какую форму оно примет. Я могу делать это, могу на самом деле! Клянусь в этом своей жизнью!
— Я верю, — ответил Саймон. — И в моем мире происходят события, которые нельзя объяснить только логикой.
— И ваши женщины делают это?
— Нет, у нас это не зависит от пола. У меня под началом были мужчины, которые могли угадывать смерть, свою или чужую. Я знавал и дома, старые дома, в которых скрывалось что-то невидимое. Его нельзя ощутить, и все же оно там.
Она с удивлением смотрела на него. Потом рука ее начертила в воздухе какой-то знак. Он на мгновение вспыхнул огнем.
— Вы видели? — Было ли это обвинением или радостным признанием? Он не имел времени на размышление: снаружи прозвучал гонг.
— Алдис! И с нею охрана! — Волшебница пересекла комнату и отдернула гобелен, за которым Корис спрятал топор. — Туда! — приказала она. — Они обыщут дом, как всегда делают. Не нужно, чтобы они обнаружили ваше присутствие.
Она не дала ему времени на возражения, и Саймон обнаружил, что находится в слишком тесном для него месте. Но тут же он понял, что это скорее не шкаф, а укрытие для шпиона. В резьбе находились отверстия как для доступа воздуха, так и для осмотра комнаты.
Все произошло так быстро, что он не успел опомниться. Трегарт уже собрался выйти, когда обнаружил, что изнутри нет щеколды. Его закрыли вместе с топором Вольта.
С нарастающим раздражением Саймон прижался лбом к резной стене, чтобы получше видеть комнату. И затаил дыхание. Вошла женщина. Вместе с ней — два солдата, которые тут же начали заглядывать во все углы и за занавеси.
Волшебница рассмеялась, глядя на них. Потом через плечо бросила кому-то, оставшемуся по ту сторону двери:
— Похоже, что одного слова в Карсе недостаточно. Но когда этот дом и живущие в нем обвинялись в злых делах? Ваши псы могут найти немного пыли и паутину — признаю, что я не очень хорошая хозяйка. Но они своими поисками напрасно тратят ваше время, леди.
В ее словах звучала еле слышная насмешка. Саймон оценил ее словесное искусство. Она говорила как взрослый о детских шалостях, как будто испытывала нетерпение заняться другими, более важными делами. И приглашала невидимую собеседницу присоединиться к ее взрослости.
— Хальсфрик! Доннар!
Воины вытянулись.
— Ищите в других частях дома, если хотите, но оставьте нас наедине.
Воины встали по сторонам двери, и вошла другая женщина. Потом солдаты вышли, волшебница закрыла за ними дверь и повернулась к вошедшей. Та сбросила роскошный плащ, который образовал на полу алое озеро.
— Добро пожаловать, Алдис.
— Время тратится, женщина, как ты уже заметила. — Слова звучали хрипло и вместе с тем как-то бархатно. Такой голос мог свести с ума мужчину.
Фигурой любовница герцога вовсе не напоминала портовую шлюху, с которой сравнила ее волшебница, перезрелую и пышную. Это была юная девушка, еще не вполне уверенная в своих возможностях, со скромно прикрытыми маленькими высокими грудями. Женщина противоречий — резвая и спокойная одновременно. Разглядывая ее, Саймон понял, как она могла так долго и успешно удерживать такого развратника, как герцог.
— Ты сказала Фирте… — снова резкая нота, обернутая в бархат.
— Я сказала вашей Фирте, что могу делать и что необходимо делать, — волшебница была так же резка, как ее клиентка. — Устраивает вас это?
— Устроит, если ты докажешь свои способности, и не раньше. Дай мне то, что обеспечит мне безопасность в Карсе, и тогда требуй плату.
— У вас странный способ заключать сделки, леди. Все преимущества на вашей стороне.
Алдис улыбнулась.
— Но если ты обладаешь Властью, как утверждаешь, мудрая женщина, ты можешь не только помогать, но и заставлять. Я для тебя в таком случае легкая добыча. Говори, что я должна делать, и быстро: я могу доверять тем, снаружи, лишь пока держу их жизни в своих руках. Но в городе есть и другие глаза и уши!
— Дайте мне вашу руку. — Женщина Эсткарпа подняла с пола чашку. Алдис протянула украшенную кольцами руку, волшебница уколола ее иглой, взятой из платья, и капля крови упала в чашку. Колдунья долила туда жидкости из бутылки и смешала все, потом раздула огонь в жаровне.
— Садитесь. — Она указала на табуретку. Когда Алдис села, волшебница положила ей на колени доску, на которую поставила жаровню.
— Думайте о том, кто вам нужен, только о нем, леди.
Волшебница начала петь. То неуловимое, что встревожило в этой комнате Саймона, что вспыхнуло в тот момент, когда она начертила знак, теперь улетучилось из комнаты.
Однако в пении содержалось очарование, изменявшее мысленные образы, вызывавшее ответные изображения. Саймон прикусил губу. Подходящая магия для Алдис и ей подобных, но не подходящая для холодной чистоты Эсткарпа. И она начинало действовать и на Саймона. Он заткнул уши, чтобы не слышать, не ощущать поднимающегося в теле жара.
Трегарт отнял руки лишь тогда, когда увидел, что губы волшебницы перестали двигаться. Лицо Алдис порозовело, раздвинутые губы увлажнились, она смотрела невидящим взглядом, пока колдунья не сняла у нее с колен доску с жаровней.
— Добавьте щепотку этого в его пищу или питье, — вся жизнь ушла из голоса волшебницы; она говорила, преодолевая усталость.
Алдис взяла у нее сверток, сунула его за лиф платья.
— Будь уверена, я правильно использую ее! — Она подхватила свой плащ и направилась к двери. — Дам тебе знать о результатах.
— Я узнаю сама, леди.
Алдис вышла, а волшебница продолжала стоять, держась за спинку стула, как будто нуждаясь в опоре. На лице ее выражение усталого отвращения смешивалось со стыдом, словно она использовала дурные средства для достижения доброй цели.
