Для устойчивого экономического роста важен не только масштаб, но и структура экономики. Устойчивость экономического роста, характеристика не менее важная, чем темпы роста ВВП.
Устойчивость эта, в свою очередь, сильно зависит не только от конъюнктуры мировых рынков, но и от структурных характеристик экономики. Именно структурные особенности экономики России и вызывают опасения. Структурных проблем в нашей экономике много и они хорошо известны. Поэтому мы напомним лишь о некоторых из них, не претендуя на исчерпывающий перечень.
Во-первых, Россия имеет «тяжелую» структуру промышленности с высокой долей первичных, сырьевых секторов и относительно низкой долей отраслей обрабатывающей промышленности, производящих конечную продукцию. Такая структура не является следствием реформ последнего десятилетия, а была характерна и для экономики советского периода. Однако, за последние десять лет ситуация усугубилась. Эти изменения, как известно, произошли не за счет опережающего роста сырьевого сектора, а за счет опережающего падения в обрабатывающей промышленности.
Еще более явно сырьевая ориентация промышленности проявляется в структуре внешней торговли. Опять-таки это не новая проблема, но за последние десять лет тенденция здесь сложилась вполне очевидная. Обращает на себя внимание тот факт, что движение импорта и экспорта по отраслям почти всегда (за исключением продуктов питания) совпадают. Таким образом, не вполне верно говорить о сырьевой «специализации»: мы не только меньше стали продавать продуктов высокой степени переработки, но и меньше покупать. Это подтверждает тот факт, что обрабатывающая промышленность, с одной стороны, ориентирована на внутренний рынок и прежде всего зависит от роста внутреннего потребления, а, с другой - эта, работающая на внутренний рынок промышленность в большей степени зависит от поставок импортного сырья.
Проблема состоит в том, этих конкурентных преимуществ, базирующихся на невоспроизводимых природных ресурсах, может оказаться недостаточно для перехода к устойчивому росту.
Во-первых, природных ресурсов, по крайней мере, готовых к разработке становится не больше, а меньше. Вовлечение новых месторождений требует значительных инвестиций, поскольку ресурсная база и топливно-энергетического комплекса и металлургии развивается темпами, которые не смогут обеспечить значительный рост добычи и экспорта. Есть ограничения и по транспортной инфраструктуре, создание которой также требует и денег и времени. По оценкам, возможный рост в этом секторе может обеспечить темп роста экономики в 2-3% в лучшем случае. Более того, сохранение объемов экспорта энергетических ресурсов создает ограничения на возможности развития других отраслей российской экономики в среднесрочной перспективе. Развиваться быстрыми темпами в сложившейся энергоемкой и материалоемкой структуре российская экономика просто не сможет: либо снизится энергоемкость, либо снизятся масштабы производства.
Низкие темпы роста экономики, которые могут сложиться из-за ограничений в экспортных секторах, в свою очередь, ограничивают темпы роста внутреннего спроса, на который и ориентировано производство в России. Резервы импортозамещения, которые служили основой расширения производства в последние годы, практически исчерпаны. Кроме того, и барьеры для импорта, созданные девальвацией 1998 года, быстро снижаются вследствие роста реального курса рубля. Возникает закономерный вопрос: «Что будет производить, и чем будет торговать Россия через 5-10 и т.д. лет?».
Ответ известен: мы будем производить и продавать то, что будет конкурентоспособно на внутреннем и мировом рынках. Если мы не собираемся (а, вроде бы, не собираемся) устанавливать сплошной протекционистский барьер для импорта, то, вообще говоря, для подавляющей части продукции обрабатывающей промышленности большой разницы между конкурентоспособностью на внутреннем и внешнем рынках нет.
Можно, конечно, удовлетвориться и таким ответом, сославшись на принципиальную непознаваемость законов природы и экономики, на известный закон «относительной конкурентоспособности», который вроде бы гарантирует, что что-то обязательно будет конкурентоспособно, и спокойно ждать результата. А что у нас конкурентоспособно в перспективе?
Ответить на этот вопрос сложно, но не только потому, что оценка конкурентоспособности дело непростое, но и потому, что до последнего времени этим в России мало занимались и мало интересовались. Зарубежные организации уделяли оценке конкурентоспособности российской экономики и ее отдельных секторов гораздо большее внимание, чем российские власти или бизнес. По общему рейтингу конкурентоспособности экономики Всемирного экономического форума Россия занимает в 2000 году 55 место из 59 стран, включенных в рейтинг. По данным Международного института развития менеджмента - почетные 44-47 места (по различным критериям) из списка в 47 стран. По другим классификациям по рейтингу конкурентоспособности Россия занимала 159 место из 180 стран мира[36]. Такие рейтинги не слишком информативны и отражают скорее представления об инвестиционном климате, чем об экономической конкурентоспособности конкретных секторов и отраслей.
Достаточно очевидно, что в условиях открытой экономики от большей части отраслей потребуется или повысить эффективность, или уйти с рынка. Способы повышения эффективности хорошо известны: инвестиции и инновации. И именно в этом, на наш взгляд, кроется основная проблема российской экономики.
Возможности адаптации экономики к изменяющимся условиям, в том числе и к ужесточению конкуренции, ограничены в России сформировавшейся системой воспроизводства. Основными чертами этой системы являются:
- различия в рентабельности и доходах экспортных секторов и секторов, работающих на внутренний рынок, и определенная дискриминация обрабатывающих отраслей в части налогообложения;
- отсутствие механизмов перелива капитала из одних секторов в другие (фондового рынка и банковской системы);
- отсутствие определенности в отношении политики и долговременной стратегии у всех участников экономической деятельности: государства, интегрированных компаний, среднего и мелкого бизнеса, населения, наконец.
В отраслях-экспортерах сосредоточено примерно две трети всей прибыли, образующейся в экономике. Выше в этих отраслях в среднем и уровень рентабельности. Лучшее финансовое положение обеспечивает производителям в этих отраслях и большие возможности заимствования на внутреннем и мировых рынках на лучших условиях, что ведет к еще большей концентрации ресурсов именно в этом секторе экономики.
Собственные потребности экспортного сектора в инвестициях также очень велики в силу высокой капиталоемкости производства.
Даже если считать, что финансовые возможности отраслей-экспортеров превышают их собственные инвестиционные потребности, эффективные механизмы перераспределения этих средств в обрабатывающие отрасли крайне ограничены. По существу, в последние годы основным способом перелива капитала из экспортных секторов российской экономики в другие отрасли являются приобретения крупными компаниями предприятий обрабатывающих отраслей и формирование крупных вертикальных и горизонтальных холдингов.
Отметим лишь, что при всей потенциальной важности такой тенденции для структурной перестройки экономики этот процесс вряд ли сможет решить задачу изменения ресурсной ориентации экономики. Добровольно отвлекать на модернизацию и инновации из собственной прибыли будет весьма проблематично даже для крупных металлургических и нефтяных компаний. Далеко не все крупные компании приняли на вооружение тенденцию к диверсификации. Многие относятся к такой политике скептически. Сложно рассчитывать, что средств и менеджерского потенциала крупного бизнеса хватит хотя бы на все потенциально конкурентные отрасли. Реальная структурная перестройка должна сопровождаться и созданием новых предприятий «с нуля», что предполагает крупные и долгосрочные инвестиции с длительными сроками окупаемости. Пока в условиях высокой экономической неопределенности российские компании в таких проектах практически не замечены.
Следует отметить, что и налоговое законодательство в целом не способствует притоку капитала в обрабатывающие отрасли.
Большие надежды традиционно возлагаются в России на иностранные инвестиции. Однако, как показывает практика, иностранные инвестиции идут в первую очередь в сырьевые сектора либо в отрасли, работающие преимущественно на внутренний рынок (пищевая промышленность, например). Крайне мало примеров производства в России товаров для последующего экспорта. Это означает, что эти инвестиции могут позволить модернизировать производство, но рост его будет ограничен внутренним потреблением, что не позволит существенно изменить ни структуру промышленности, ни структуру внешней торговли.
Следует отметить, что и налоговое законодательство в целом не способствует притоку капитала в обрабатывающие отрасли. По оценкам Д. Белоусова (Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН), в легкой и пищевой промышленности налоговая нагрузка, рассчитанная как налоговые назначения к добавленной стоимости за вычетом оплаты труда и платы за природные ресурсы, т.е. средств, остающихся в распоряжении предприятий, составляет около 60 %, в машиностроении – 52 % при средней нагрузке по промышленности 37,7 %[37].
Важным ограничением для инвестиционной и инновационной деятельности, помимо отсутствия ресурсов, является и недостаток у собственников должной мотивации. Незавершенность процессов перераспределения собственности и отсутствие ликвидного рынка этих активов не создает стимула к увеличению стоимости бизнеса и капитализации. Неопределенность перспектив также не способствует долгосрочным вложениям.
С другой стороны, и само государство не имеет долгосрочной концепции развития и даже нормального долгосрочного прогноза. Вместе с тем, задуматься о будущем, на наш взгляд, стоит.
Неизбежный рост тарифов, с одной стороны, укрепление реального курса рубля – с другой, объективно снижают конкурентоспособность российских отраслей обрабатывающей промышленности. Рост конкуренции со стороны импорта может повлечь сначала сокращение рентабельности (что мы уже наблюдаем в этом году), снижение темпов роста заработной платы и доходов, замедление или снижение потребительского спроса, и т.д.
Что еще более существенно, в России слабо развиты или отсутствуют предпосылки для «естественного», рыночного исправления структурных дисбалансов.
Очевидно, что необходимо государственное вмешательство и государственная политика, направленные на изменение структуры экономики за счет форсированного развития выбранных приоритетных секторов и производств. Какие возможности есть у государства, чтобы разработать и реализовать такую политику и достичь желаемого? Представляется, что на этом пути есть серьезные препятствия, преодоление которых представляет самостоятельную и сложную проблему.
Инструментарий промышленной политики за рубежом традиционно включал и включает в себя разнообразный набор механизмов воздействия на структурные процессы в промышленности, к которым относятся как собственно механизмы воздействия на промышленность, так и макроэкономические инструменты, косвенно затрагивающие этот сектор хозяйства.
Первая группа механизмов традиционно являлась доминантой государственной промышленной политики в большинстве промышленно-развитых стран. Она включает такие инструменты, как селективная отраслевая поддержка определенных производств через государственный бюджет (дотации, кредиты, целевые налоговые льготы, отраслевые инвестиционные программы); содействие малым и средним предприятиям; финансирование и организация НИОКР; передача новых технологий промышленным компаниям; фонды промышленного развития; индикативное планирование; стимулирование зон, отстающих в промышленном развитии; механизм ускоренной амортизации; содействие промышленному экспорту; регулирование импорта промышленных товаров; патентное регулирование и стандартизация продукции промышленности. Для реализации таких мер в структуре государства создавались соответствующие органы, ответственные за отдельные виды помощи промышленности, а также в ряде случаев структуры, координирующие между собой частные формы помощи.
Вторая группа механизмов по линии воздействия на макроэкономическую среду промышленности (ей отдавалось предпочтение в таких странах, как США) приобретает в последнее время новое значение и все большую важность как средство формирования благоприятной национальной и региональной среды для повышения конкурентоспособности промышленных компаний в условиях глобализации и либерализации рынков. Сюда можно отнести, в частности, финансово-кредитную, валютную, инфраструктурную (транспортные, информационные сети), образовательную политики и другие формы воздействия государства на экономику.
Промышленная политика по схеме разработки и реализации похожа на крупный инвестиционный проект: определение цели, оценка альтернативных способов ее реализации с точки зрения имеющихся ресурсов и эффективности, разработка конкретных механизмов использования ресурсов для реализации. В случае с промышленной политикой речь идет о ресурсах, имеющихся в распоряжении государства. Эти ресурсы можно условно разбить на четыре: налогово-тарифные; денежно-кредитные; инфраструктурные; административно-политические (организационные).
К первой группе относятся: льготные режимы налогов, амортизационная политика, таможенная политика (например, снижение или отмена пошлин на ввоз технологий), тарифная политика (цены естественных монополий), т.е. это те меры, которые, хотя и не требуют непосредственно затрат, так или иначе уменьшают в краткосрочный период доходы государства. Сюда же примыкают такие меры, как реструктуризация задолженности. Эти меры позволяют приоритетным секторам сокращать издержки и повышать свою ценовую конкурентоспособность, накапливать собственные средства для развития и расширения, привлекать сторонние средства (инвестиции).
Вторая группа инструментов включает: прямое кредитование государством некоторых видов деятельности по льготным ставкам, субсидирование процентных ставок по коммерческим кредитам, государственные кредитные гарантии, государственная поддержка лизинга, прямые государственные инвестиции и другие меры, прямо требующие значительных затрат из бюджета или других государственных источников.
Третья группа инструментов включает государственные затраты не непосредственно в приоритетном секторе, но в смежных областях, что позволяет бизнесу экономить собственные ресурсы. Примерами таких мер могут служить подготовка кадров за государственный счет по определенным специальностям, проведение НИОКР и передача результатов в частный сектор на льготных условиях, вложения в создание производственно-технологической инфраструктуры (транспортной, коммуникационной).
Последняя группа инструментов наиболее неоднородна и многообразна. Прежде всего, к инструментам этого типа относятся меры по снятию (или, наоборот, введению) административных и регуляционных барьеров входа на рынок и выхода с него (регистрация, лицензирование, стандартизация), антимонопольное законодательство, барьеры для слияния и поглощения и т.д., организационно-политическая поддержка интересов экспортеров на рынках других стран. Важным блоком этого типа инструментов является функция «посредника» между различными отраслевыми ассоциациями и по согласованию интересов разных секторов. Четвертая группа инструментов внешне выглядит наиболее простой.
В качестве важнейшего фактора повышения конкурентоспособности в крупном бизнесе государство сделало ставку на создание крупных государственных корпораций. В круг интересов государства кроме нефтегазовой отрасли, электроэнергетической и атомной промышленности уже вовлечены или ждут своего часа авиапром, судостроение, а также горно- и алмазодобывающая промышленность, металлургия.
Сырьевая ориентация экономики в сочетании с растущей зависимостью от неуправляемых факторов мировой конъюнктуры ставит под удар не только экономическую, но и национальную безопасность России, ее независимость и обороноспособность. В сложившейся ситуации государству нет смысла бездействовать и безучастно смотреть на то, как крупные сырьевые холдинги подминают под себя экономику. Только государственная власть способна ослабить сырьевую зависимость России – бизнес этим заниматься не будет: ему выгоднее и дальше продавать нефть за рубеж.
У государства есть два способа добиться цели. Один долгий и трудоемкий – развивать конкуренцию, другой, более быстрый, хотя и менее надежный – самому создать новые источники роста, получая контроль над крупными корпорациями путем их укрупнения и концентрации капитала на ключевых направлениях экономического развития и конкурентоспособности страны. Промедление в этом процесс неизбежно приведет к следующему этапу «приватизации» - тотальному контролю и поглощению иностранными инвесторами высокодоходных сырьевых отраслей, в которые десятилетиями вкладывались государственные средства. Определенный интерес иностранные инвесторы проявляют и к высокотехнологичному сектору России, но с другой целью – избавиться от потенциального конкурента. Поэтому и наукоемкие сферы государству нельзя оставлять без внимания, но инструменты регулирования здесь должны быть иными.
Доходы от пользования недрами обеспечивают 50% российского бюджета и более 70% всех валютных поступлений. Если в 2003 г. налог на добычу полезных ископаемых принес казне 330 млрд. рублей, то в 2004 г. – 1 трлн. рублей[38].
В современной России плата за пользование недрами регулируется законом «О недрах». В январе 2002 г. Постановлением Правительства РФ были отменены отчисления на воспроизводство минерально-сырьевой базы, результатом чего стало сокращение финансирования геолого-разведывательной деятельности. Кроме того, в очередной раз были пересмотрены минимальные и максимальные ставки арендной платы для недропользователей. Это было вызвано тем, что в 1990-е гг. фактически бесплатно были распределены между частными компаниями лицензии на все месторождения с доказанными запасами. Поправки к закону «О недрах» позволили добывающим компаниям получить прогнозные и перспективные участки месторождений. Установлено, что в ряде случаев так называемые горные отводы на разведку и добычу полезных ископаемых достигают в России десятков и сотен тысяч км2. При этом обеспеченность запасами в таких крупнейших российских компаниях, как ОАО «Газпром», и ряде нефтяных компаний составляет 40-80 лет.
Сложившаяся ситуация несопоставима с аналогичными показателями в развитых странах. Так, в США возможная предельная площадь отвода земель каждому недропользователю, решившему арендовать землю для разведки и добычи нефти и газа в пределах одного штата, ограничена размерами в 82,9 км2, а показатель обеспеченности запасами, как правило, не превышает 10-15 лет. В Канаде для добычи нефти и газа по арендному договору предоставляются участки земель площадью не более 23,31 км2.
Результатом такого распределения лицензий в России стала потеря государственного контроля над недропользователями и колоссальные убытки. Для исправления этого положения и были введены новые, гораздо более высокие ставки арендной платы с единицы площади арендуемых для недропользования земель. В итоге за проведение поисковых работ на участке арендуемой земли площадью в 1000 км2 недропользователь теперь обязан заплатить, в зависимости от вида природного ресурса, от 16 до 48 тыс. долл. в год[39].
В России «налог суверена» пока не применяется, но в пользу его введения могут быть приведены следующие аргументы:
- «налог суверена» способствует компенсации будущим поколениям потерь не-возобновляемых ресурсов за счет отчуждения части дохода от их сегодняшней добычи и накопления его в специализированных фондах территорий (регионов);
- его применение поможет интернализации издержек развития региона за счет направления части дохода от добычи полезных ископаемых для оплаты совокупных издержек развития региона;
- за счет его введения возможно отчуждение части ренты путем изъятия избыточной прибыли, полученной в результате превышения цены соответствующего ресурса по сравнению со среднерыночной ценой, гарантирующей нормативную прибыль;
- он способствует перенесению давления налогов на внешних по отношению к региону потребителей;
- применение этого налога способствует регулированию уровня развития с помощью налоговой политики, препятствует расхищению природных ресурсов и держит развитие промышленности под контролем населения региона.
- учитывая масштабы добычи природных ресурсов и долю этого налога в бюджетных поступлениях, можно с помощью государственной налоговой политики перераспределить значительные ресурсы для финансирования национальной инновационной системы, которая повысит конкурентоспособность, и, следовательно, экономическую безопасность во внешнеэкономической сфере.
Характерные криминальные тенденции можно выделить и в деятельности именно вертикально интегрированных нефтяных компаний (ВИНК). Из общей суммы платежей, поступивших в бюджет Российской Федерации по основным видам экономической деятельности за последние два-три года, более 70 % составили поступления от организаций, занимающихся добычей топливно-энергетических полезных ископаемых.
На сегодняшний день руководители ВИНК активно влияют на внутреннюю и даже внешнюю политику государства. Для решения текущих задач правительству приходится подчас договариваться с влиятельными олигархами о своевременной уплате налогов, поставках нефти в регионы Крайнего севера, обеспечении топливом электростанций и т.д. При этом налоговые задолженности тех же ВИНК постоянно растут, что свидетельствует о целенаправленном формировании руководителями вертикально-интегрированных нефтяных компаний управленческой структуры и финансово-хозяйственных отношений в целях сокрытия получаемой прибыли и уклонения от уплаты налогов с организаций. Объектами указанных преступных посягательств являются:
- средства, предназначенные для отчисления в бюджет;
- принадлежащие государству природные ресурсы.
Вопросы, связанные с нефтью, всегда являлись предметом пристального внимания на всех уровнях государственного управления. А между тем, топливно-энергетический комплекс является локомотивом российской экономики, динамичное развитие которого во многом определяет не только темпы роста общественного производства, но и национальную безопасность страны. Особую значимость эффективное функционирование комплекса имеет в настоящее время в связи с тем, что три четверти налоговой нагрузки сегодня несут на себе топливно-сырьевые отрасли - как известно, доходная часть бюджета формируется в основном за счет отчислений от деятельности предприятий топливно-энергетического комплекса.
Наиболее распространенными в отрасли и характерными для предприятий, входящих в ВИНК, являются следующие преступления:
1. Незаконное предпринимательство, в частности добыча УВС с нарушениями лицензионных требований (ст. 171 УК РФ).
2. Уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации путем занижения налогооблагаемой базы по налогу на добычу полезных ископаемых (НДПИ), налогу на прибыль, НДС (ст. 199 УК РФ).
По уголовным делам о преступлениях, относимых к первой группе,не наработано достаточной судебной практики, что не позволяет определить судебную перспективу по расследуемым делам подобного рода. Из диспозиции статьи 171 УК РФ следует, что ответственность за осуществление предпринимательской деятельности с нарушением лицензионных требований и условий, наступает, если это деяние причинило крупный ущерб гражданам, организациям или государству либо сопряжено с извлечением дохода в крупном либо особо крупном размере. Несмотря на то. что, в результате противоправных действий ущерб наносится государству как собственнику недр или компаниям, осуществляющим добычу ресурсов на участках с незаконно перфорированными пластами, определение суммы ущерба является проблематичным. Это связано с определением размера вреда,причиненного государству в результате деятельности пользователя недр, виновного в выборочной отработке богатых участков месторождений полезных ископаемых и иных действиях, повлекших порчу месторождения, или создании условий, частично или полностью исключающих возможность дальнейшего пользования недрами. Оценка запасов месторождений – величина весьма условная, поэтому доля незаконно добытых ресурсов фактически неопределима. Стоимость ресурсов, которые могли бы в перспективе добываться из пострадавшего месторождения, можно лишь прогнозировать с большой долей условности.
Преступления, относимые ко второй группе,направлены на уклонение от уплаты налогов.
1) Уклонение от уплаты налога на добычу полезных ископаемых;
2) Уклонение от уплаты налога на прибыль предприятий и организаций путем:
а) использование подставных коммерческих структур, так называемых «фирм-однодневок»;
б) использование руководителями хозяйствующих субъектов - ВИНК трансфертного и внутрикорпоративного ценообразования.
