Модель информационной кампании

Как уже говорилось, информаци­онные кампании всегда привязаны к конкретным целям, политиче­ским проектам и процессам. Самые распространенные их разно­видности — те, что освещают электоральные процессы, выборы. Все они сходны не только по своему строению («раскрутке» кан­дидатов, проведению массированных рекламных акций и т.д.), но нередко и по исполнителям (одним и тем же пиар-структурам, проводящим выборы). Однако и за рамками электоральных про-

цессов в информационных кампаниях можно обнаружить нечто общее, структурирующее усилия всех политических акторов.

Например, Ф. Джефкинкс выделяет следующую универсаль­ную структуру информационной кампании. В качестве ее наиболее важных элементов он называет оценку ситуации, определение це­лей, определение публики, отбор каналов массовой коммуника­ции, выбор техник воздействия, планирование бюджета, оценку результатов.

Однако, на наш взгляд, можно предложить и более разверну­тую структуру информационной кампании, позволяющую точнее описать ее особенности и раскрыть логику пошагового продвиже­ния к реализации целей. При этом следует подчеркнуть, что пара­метры любой информационной кампании должны основываться на неких общих принципах.Именно они не только создают требо­вания к выявлению минимально необходимых задач, которые мо­гут привести к успеху, но и обеспечивают внутреннюю согласо­ванность действий.

В частности, для любой кампании имеет значение, что дости­жение ее целей ограничено во времени и предполагает распоряже­ние определенными ресурсами.В силу этого разработка согласован­ных действий может опираться только на имеющиеся ресурсы. Это же ограничивает претензии коммуникатора, стирает противоре­чие между желаемыми и реальными результатами его политиче­ского поведения. Более того, поскольку население может быть ин­дифферентным к замыслам коммуникатора, планируя кампанию, следует обязательно учитывать возможности и коммуникационный потенциал общественности,его состояние и иные параметры. При осуществлении кампании необходимо использовать не только пуб­личную, но и корпоративную и даже межличностную коммуника­цию, т.е. все те ресурсы, которыми они обладают. Это же относит­ся к возможностям каналов информирования (в том числе и тех­ническим).

Существует несколько моделей ин­формационных кампаний. Ряд спе­циалистов предлагает трехступенча­тую модель. На первом этапе про­исходит «вброс» информации через

одну из малотиражных, но влиятельных газет, которую впослед­ствии используют для заранее заданной оценки аналитики и ньюс­мейкеры. Затем эту тему «цементирует» телевидение в еженедель­ных аналитических передачах. Третий этап предполагает отраже­ние контратаки противника.

Есть возможность выделить и более детальную схему информа­ционных кампаний. На ее первом этапе (который американские ученые Дж. Трент и Р. Фриденберг называют «предполитической» фазой) решаются аналитические задачи,направленные на забла­говременное определение целей и основных средств ее проведе­ния. Эти задачи предполагают уточнение сроков, ресурсной обес­печенности кампании, а главное — прогнозную оценку наиболее вероятных последствий успешных и неуспешных действий. По сути здесь сочетаются весьма разнородные задачи планирования кам­пании: формирование бюджета, определение основных средств воз­действия, выбор целевой аудитории, каналов и создание конкрет­ных сообщений (будущих речей политиков, сюжетов информаци­онных вестей, определение необходимой частоты упоминаний тематики кампаний в прессе и на ТВ и т.д.).

Наряду с принципиальными вопросами здесь решаются и чис­то тактическиеи даже техническиезадачи. Это позволяет оценить потенциал информационно-политического влияния инициатора кампании, выработать критерии успешной для него коммуника­ции, дать прогноз относительно степени сочетания насыщения ин­формационного пространства и порога восприятия населением распространяемых сведений. Планируемые на этом этапе малоин­тенсивные действия на информационном рынке рассчитаны на дли­тельный период воздействия на публику, а высокоинтенсивные — на более короткий.

Второй этап — организационный.Помимо решения собственно управленческих задач, переходящих с первого этапа, здесь предпо­лагаются определение основных медиаресурсов и координация их деятельности. Точнее говоря, речь идет о решении двух задач: нала­живании отношений со СМИ, обладающими существенным или ключевым влиянием на аудиторию на данной территории, а также о взаимосвязанности и системности их вещания, придании деятель­ности прессы, радио, телевидения и других средств массовой ин­формации единой целевой направленности. Так что если, к приме­ру, кампании федерального масштаба не удается согласовать дея­тельность основных ТВ-каналов или же какой-то сегмент СМИ выпадает из общего русла, следует либо продолжать решение за­дач этого типа, либо сделать паузу и отложить начало кампании.

Третий этап — «раскрутка».Здесь в качестве главной задачи выступает подготовка общественного мнения для позитивного вос­приятия целей кампании. Общественное мнение должно быть оз­накомлено с ее тематикой и предварительно расположено к вос­приятию тех оценок, которые необходимы коммуникатору. Для

осуществления подобных целей необходимо время, и поэтому — конечно, с учетом масштаба кампании — регулируются сроки ре­шения этих задач. Как показывает опыт, оптимальный срок «рас­крутки» базовой тематики информационной кампании — от одно­го месяца до полугода, а иногда и больше. В течение этого срока в публичный дискурс постепенно вводятся исходные сообщения, которые насыщают общественное сознание соответствующими взглядами и оценками, формируя интерес публики в нужном на­правлении. Одним словом, общественному мнению делается свое­образная прививка. Она используется как для постепенного «пере­лома» общественных настроений, «подмены повестки дня», так и «удушения» нежелательной тематики. Организуя публикации на смежные темы, внешне не связанные с основным сюжетом кам­пании, но тем не менее направляющие чувства и эмоции обще­ства в нужное русло, организаторы кампании закладывают «дина­митные шашки», способные «сдетонировать» в нужное время.

Распространяя эту информацию и противоречивые оценки, организаторы кампании «раскачивают» общественное мнение, оп­ределяя его пороговые значения или фиксируя его пределы (т.е. те оценки, которые совместимы с прошлым опытом, согласуются с нынешним состоянием и могут быть адекватно восприняты людь­ми). Такое минимальное информационное давление, не превыша­ющее порог, за которым информационное воздействие перестает оказывать влияние на сознание граждан, позволяет трансформи­ровать позицию общественности.

Весьма значимы в данном случае возможность «очеловечива­ния» вводимых политических целей, их сочетание с повседневны­ми сюжетами, с тематикой межличностных коммуникаций. Фран­цузский аналитик Ж. Сегела считает, что для человека с его забо­тами и нуждами характерны определенные приоритеты в оценке политических целей. Люди, по его мнению, предпочитают голосо­вать не за партию, а за отдельного человека; за идею, а не идеоло­гию; за будущее, а не за прошлое; за социальный, а не за полити­ческий образ; за человека-легенду, а не посредственность; за судь­бу, а не за обыденность; за победителя, а не за неудачника; за ценности подлинные, а не мнимые².

Содержанием четвертого этапа становится атака, или фаза активных действий на информационном рынке. Здесь главная за­дача состоит в получении решающего информационного преиму­щества перед оппонентом. Обычно этот этап начинается с исполь­зования понятного для общественности информационного пово­да, позволяющего ввести ключевые сообщения, точно и однозначно фиксирующие смысл политической коллизии и расставляющие

основные акценты в споре оппонентов. Как правило, такие акции начинаются внезапно, с расчетом на опережение действий сопер­ника. Для введения ключевых сообщений нередко используются скандалы, публикация компрометирующих сведений или другие формы подачи эксклюзивной информации, способные обратить на себя внимание широкой общественности и даже переломить ее настроения.

Весьма показательная ситуация сложилась на российском медиарынке во второй половине 1990-х годов. Власти и конку­ренты активно боролись с телеканалом НТВ, занимавшим кри­тическую позицию по многим вопросам политики правящего режима и имевшим высокий и устойчивый авторитет в обще­ственном мнении. Канал неоднократно обвиняли в отсутствии патриотичности, распространении антироссийских настроений, связях с мафией, а нередко и прямых преступлениях (будто журналисты брали деньги от чеченских боевиков за свои ре­портажи). В ряду подобного рода нападок нашла свое место и известная история с освещением истории захвата и освобож­дения заложников в московском концертном зале на Дубровке. В кампанию включились высшие представители власти, даже президент весьма резко критиковал информационные службы канала за показ в прямом эфире действий спецслужб до начала операции захвата. В результате последовала отставка генераль­ного менеджера НТВ. Впоследствии же, по информации жур­налистов ТВС, выяснилось, что НТВ не мог в означенное вре­мя вести прямую передачу в силу того, что его антенны были установлены на расстоянии, не позволявшем проводить такую съемку с места событий, а во время штурма и непосредственно перед штурмом их камеры вообще не работали. Есть подозре­ния, что эта акция была спровоцирована конкурентами НТВ, смонтировавшими такую кассету, а глава государства получил неверную информацию. Однако такая операция позволила сме­нить руководство на телеканале федерального значения и ском­прометировать НТВ в глазах общественности.

На четвертом этапе очень важно четко выделять и расставлять основные смысловые акценты. Так, после событий 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке правительство США, вынужденное начать информационную кампанию по снижению последствий этого чу­довищного теракта и позиционированию своих новых целей во внутренней и мировой политике, точно и однозначно дало понять населению, что предполагаемая борьба будет вестись против тер­рористов, но не против мусульман.

Распространяемые на этом этапе сообщения формируются с учетом дополнительных задач. Например, требуется постоянно ве­сти корректировку планов на основе мониторинга событий, ниве­лировать эффективность критики начавшихся действий противни­ком, «уничтожать» информационные центры оппонентов и при этом добиваться нарастания эмоциональной напряженности обществен­ной дискуссии. Это довольно непростая ситуация, поскольку про­тивник должен предстать в глазах общественности ответственным за многие недостатки. Понятно, что атакующая сторона не стесняется в средствах и зачастую ее действия направлены не только на опровер­жение основных аргументов оппонентов, но и против конкретных журналистов противника, на их компрометацию. Как отмечал Ф. Гоулд, эффективны только те кампании, которые строятся на злобных нападках, возбуждении страхов и эмоций³.

Параллельно создается позитивный фон дискуссии, с тем что­бы втянуть в нее пассивные слои населения, сформировать у них благожелательное отношение к обсуждаемой проблеме. Это проис­ходит за счет разрастания основного сюжета, т.е. задействования смежных тем, которые способны усилить нужное восприятие про­блемы. Такая поисковая деятельность не только связана с реализа­цией заранее заготовленных ходов, но и носит вполне креативный характер, предполагая творческое решение возникающих по ходу действия проблем.

Например, некоторые зарубежные государства до сих пор проводят кампании в защиту чеченских сепаратистов. Наряду с действиями тех сил, которые искренне заинтересованы в мир­ном и политическом разрешении этого конфликта, «креатив­ность» их информационных усилий направлена на нагнетание напряженности, разжигание недоверия между сторонами, не­прерывное распространение сомнений в целесообразности любых действий российских властей и даже в легитимности таких акций, как конституционный референдум. И надо при­знать, что подобные передержки, намеренное упрощение со­бытий и драматическая расстановка акцентов (на фоне множе­ства ошибок и неоперативности ответных реакций российских властей) существенно затрудняют и без того непростые отно­шения в этом крайне сложном сегменте российской политики.

Весьма своеобразные задачи решаются организаторами кампа­нии на пятом этапе — этапе прикрытия,когда предпринимаются шаги, направленные на то, чтобы на поверхность общественной дискуссии не вышла подлинная причина кампании. Важно скрыть и персональную заинтересованность организаторов кампании в

достижении необходимых им целей. Этот круг задач обусловлен тем, что любые комплексные проблемы обладают рядом аспек­тов, в освещении которых не заинтересованы инициаторы кампа­нии, а также тем, что политические акции в той или иной мере манипулятивны. Поэтому при организации массовой коммуника­ции лучше оперировать более безопасной аргументацией. В про­тивном случае это может повернуть острие кампании против за­чинщиков операции.

На шестом этапе решаются задачи, предшествующие оконча­ниюкампании. Здесь организаторы кампании должны определить, завершать ли начатые действия с ранее принятым планом; про­должать ли их в связи с изменившимися обстоятельствами или же использовать уже решенные задачи для «раскрутки» новой инфор­мационной кампании. От ответов на эти вопросы зависят как дли­тельность, так и характер дальнейших информационных усилий, а также использование дополнительных ресурсов. История дала мас­су примеров всех трех вариантов действий. Например, освещение второй чеченской кампании было использовано властями для элек­торальной кампании В. Путина, и борьба против чеченских сепа­ратистов стала составной частью «раскрутки» будущего Президен­та России.

Седьмой — заключительныйэтап. Здесь решается проблема по­иска наиболее благоприятных для инициаторов кампании форм выхода из сложившейся информационной ситуации. Как свиде­тельствует опыт, нередко наибольшие дивиденды от прошедшей дискуссии получает тот, кто раньше соперника сделает выводы, устраивающие общественное мнение, и тем самым де-факто объя­вит себя победителем. Помимо решения этой основной стратеги­ческой задачи на данном этапе анализируется ход состоявшейся полемики, формулируются выводы и обобщения, способные по­влиять на течение будущих информационных сражений.

В соответствии с задачами инфор­мационной кампании на каждом ее этапе применяются различные спо­собы организации дискурса. Все они направлены на повышение эмоциональной напряженности коммуникационных связей. Такой чувственно-эмоциональный фон способствует привлечению вни­мания общества к обсуждаемым проблемам и ведет к поляризации формирующихся оценок и суждений. С этой целью широко ис­пользуются драматическое упрощение событий, нагнетание стра­хов, распространение «черно-белых» оценок и порочащих конку­рентов слухов (в том числе любых вымыслов), но при этом офи-

J

циально сохраняется нейтральная позиция. К подобным приемам относятся также «слив» компромата, распространение дезинфор­мации, нагнетание страхов, инициирование потрясающих обще­ственное мнение скандалов, использование технологии «перевода стрелок» (что позволяет снять ответственность с себя и возложить ее на оппонента).

Весьма распространенным и типичным приемом являются раз­личного рода провокации.С его помощью организаторы либо полу­чают новую информацию от оппонента, либо вызвают его непод­готовленные действия, либо направляют развитие событий в нуж­ное им русло.

Одним из тактических приемов «перетягивания» общественно­сти на свою сторону и создания негативного имиджа противника является так называемая дьяволизация врага. Этот прием предпо­лагает такое изначальное позиционирование оппонента, которое отрицает саму возможность оценивать его деяния в привычных морально-этических рамках. При этом нередко используются уже устоявшиеся отрицательные образы, знаковые политические фи­гуры, обладающие негативным имиджем. Так, использование в борьбе с С. Милошевичем образа «Гитлера XX века» невольно пе­реводило его в разряд людей, несущих ответственность за былые преступления фюрера.

Примером успешной информационной кампании, прове­денной российской властью, была чеченская ситуация в ок­тябре 1999 г. Тогда грамотно использовались технологические приемы освещения событий, предпринимались контрмеры против государств, стремившихся дискредитировать Россию и ее первых лиц. В частности, властями точно и избирательно использовалась определенная цензура сообщений с театра во­енных действий; аккредитация предоставлялась по преимуще­ству лояльным журналистам; велась постоянная координация действий региональных властей и министерств и ведомств, уча­ствовавших в освещении событий. Эти действия дополнялись определенным ограничением передвижений представителей ПАСЕ, Красного Креста и их общения с местным населением. Одновременно нейтрализовались действия различных агентов влияния от Чечни за границей. Кроме того, практиковались утечки информации о зверствах боевиков, об их контактах с представителями ПАСЕ. За счет такого рода действий российс­ким властям удалось добиться определенной позитивной кон­солидации общества в чеченской проблеме, поддержки обще­ственностью военной операции, а заодно нейтрализовать ин-

формационные атаки Запада. Принимая во внимание совпаде­ние по времени этой информационной («антитеррористиче­ской») кампании в Чечне со сроками избирательной кампа­нии президента, можно сказать и то, что она послужила важ­ным условием роста рейтинга В. Путина. Люди в большинстве своем стали склоняться к тому, что с этим конфликтом надо покончить раз и навсегда. В то же время политические конку­ренты Путина внутри страны были поставлены в сложное по­ложение, поскольку в условиях такой массовой поддержки они не могли критиковать его за проводимую в Чечне политику.

Конечно, использование различного рода агрессивных техно­логий имеет неизбежные ограничения. Например, когда обществен­ное мнение перенасыщено компрометирующими сведениями, они утрачивают свою критическую функцию и рассматриваются людьми уже не как обличающая, а как развлекательная информация. Так что жесткие технологии, атакующие и разрушающие имидж противни­ка, всегда дополняются и менее наступательными приемами.

К таким менее радикальным методикам относятся создание вызывающего сострадание людей образа «гонимого властью» по­литика или же использование мнений «независимых экспертов» для усиления нужных позиций. Весьма эффективен прием встраи­вания проблематики информационной кампании в структуру мест­ных дискуссий. Связь обсуждаемой тематики с локальными настро­ениями дает возможность опереться на корпоративно-поселенче­скую солидарность, местную мифологию, культурные стандарты и настроения людей. Не случайно в ряде мест инициаторы информа­ционных кампаний для решения собственных проблем прибегают даже к таким экзотическим приемам, как приглашение шаманов или астрологов, пользующихся уважением местной публики. Напри­мер, в середине 1990-х годов в сельских районах страны в ходе изби­рательных кампаний обращались к помощи экстрасенсов, которые «рубили энергетические хвосты» конкурентам, «заговаривали» элек­торат и совершали иные позитивно воспринимаемые местной пуб­ликой деяния.

Ряд отечественных специалистов, и в частности Г. Почепцов, указывает на «правила» применения технологий в рамках информа­ционных войн и кампаний, в том числе на необходимость точных вербальных обозначенийзаявляемой тематики, которые должны слу­жить смысловым ориентиром для населения в разворачивающемся дискурсе. Например, российские власти при характеристике своих действий в Чечне делают упор не на военной составляющей (что как бы отрицает наличие там «войн»), а на «антитеррористическом» ха-

рактере данной «операции», призванной продемонстрировать вре­менный и законный характер предпринимаемых там мер.

Столь же принципиальное значение имеет построение обра­щенной к общественности аргументации,предполагающей нуж­ную интерпретацию тех или иных фактов. Другими словами, об­щественная реакция должна вызываться определенными образа­ми, закрепляющими нужное толкование, интерпретацию факта, а не само событие. К примеру, демонстрируя кадры, свидетель­ствующие о применении биологического оружия, разрушении зда­ний, можно говорить о преступлениях террористов «Аль-Каиды». Такая стилистика будет связывать видеоряд с образом этой орга­низации, создавая необходимую реакцию населения. Подспорьем для такого типа освещения событий служит и корректировкаод­них сообщений другими сведениями, создающими нужный, под­держивающий фон восприятия фактов. Например, информируя о жертвах мирного населения в Ираке или Афганистане, некоторые обозреватели и комментаторы постоянно напоминали о том, что в США 11 сентября 2001 г. в результате террористического акта по­гибло более 5 тыс. человек.

Типология информационныхМногообразие политических отно-
кампанийшений, систем и процессов прида-

ет информационным кампаниям

весьма разнообразный вид и характер. Поэтому их типология дос­таточно сложна. Например, с точки зрения целевого характера информационных действий они могут быть дифференцированы на внутриполитическиеи внешнеполитические.Последние в свою оче­редь также классифицируются на глобальные, межрегиональныеи национальные.(Вспомним в связи с этим кампанию с условным названием «2000», когда десятки заинтересованных производителей электронной техники развернули массированную атаку на мировое сообщество, предупреждая о потенциальной угрозе глобального сбоя компьютеров при наступлении третьего тысячелетия.)

Наряду с этим внутриполитические кампании могут быть пред­ставлены как совокупность федеральных, региональных, местных и локальныхдействий на информационном поле.

Информационные кампании подразделяются на те, которые ориентированы на получение прибыли, ите, которые проводят без расчета на прибыль.Кампании первого типа осуществляются, когда политические декларации служат инструментом перераспределе­ния собственности. Кампании второго типа ориентированы на сни­жение популярности противника, разрушение его авторитета, «рас­крутку» кандидата и т.д.

По темпам проведения кампании подразделяются на массиро­ванные, средней (пониженной), нарастающейи нисходящей интен­сивности.В этом ряду находятся и кампании, характеризующиеся залповымхарактером, демонстрирующие мгновенный выброс ин­формационной энергии за короткое время. Нередко встречается и пульсирующийтип, предполагающий некое повторение сюжетных тем, фаз и других параметров кампании.

Весьма распространена типология по предметной области ин­формационных кампаний. Здесь принято выделять имиджевую, мо­билизующую, стабилизирующую (дестабилизирующую)(политичес­кие порядки в стране, регионе, мире), провоцирующую(формы поведения, активности, реакции) и другие кампании.

Серьезным теоретическим и прак­тическим вопросом является опре­деление эффективности информа­ционных кампаний. Для такого рода оценки продуктивности дей­ствий в информационной сфере используют целый ряд критериев ипоказателей.

Эффективность информационной кампании может определяться мерой совпадения ее целей с состоянием общественного мнения.Этот показатель демонстрирует, насколько успешна установленная с общественностью коммуникация. Применяют и другие критерии. Например, ряд специалистов указывает на эффективность инфор­мационного воздействия в связи с уровнем запоминаниясообще­ний — основных сюжетов, оценок, выводов и прочих представле­ний. (Для эффективных кампаний это означает не менее половины целевой аудитории.) Чтобы определить этот показатель, проводят тестирование различных сегментов аудитории (охваченных и нео­хваченных информационным воздействием) и таким образом вы­деляют тех, кто ознакомлен с сообщением, запомнил его частич­но или запомнил суть прошедшей дискуссии.

Еще один критерий эффективности — сохранение последова­тельности запланированных действийв информационной сфере. Иными словами, при том что результаты дискуссии не всегда пре­допределяют однозначность выработки общественностью тех или иных оценок, для того чтобы не проиграть и достигнуть как мини­мум положительных результатов кампании, все планируемые дей­ствия следует осуществлять в строгой последовательности. Такой подход важен, поскольку заказчики информационных кампаний, пытаясь сэкономить средства или параллельно решить еще ряд за­дач, не всегда прислушиваются к мнению специалистов и нару­шают спланированный ход кампании. В результате нарушается це-

лостность мероприятий или ставится под удар вся кампания. Так что решающее слово в определении целей и задач кампании долж­но оставаться за специалистами. Тогда и заказчикам удастся пред­ставить общественности свои цели, устоять перед атаками против­ника и решить основные задачи, сохранив и упрочив при этом свои позиции в информационном пространстве.

§ 3. Информационные войны

Наиболее распространенный тип информационных кампаний — ин­формационные войны. Данное по­нятие стало применяться для харак­теристики политических коммуникаций лишь с середины 80-х го­дов прошлого столетия, хотя принципы ведения такого рода информационных кампаний были известны давно. Еще в древнос­ти китайцы устами Сунь-Цзы, предлагая методы активного про­тивостояния врагу, говорили о необходимости «разлагать все хо­рошее, что имеется в стане противника», «разжигать внутренние ссоры», «мешать всеми средствами» его целенаправленной дея­тельности.

В настоящее время информационные войны понимаются тро­яко. Прежде всего данный способ информационного взаимодействия трактуется как совокупность политико-правовых, социально-эконо­мических или аналогичных действий, которые направлены на зах­ват информационного пространства,вытеснение противника из информационной сферы, разрушение его коммуникаций, лише­ние средств передачи сообщений, а также иные подобные цели. Ряд специалистов, и в частности С. П. Расторгуев, считают, что информационные войны представляют собой одновременно скры­тые и открытые информационные взаимодействия социальных систем (акторов), которые преследуют цель получения определен­ных преимуществ, обеспечения своего выигрыша в материальной сфере⁴. По их мнению, в этом взаимодействии сторонами посто­янно используется информационное оружие, которое направле­но на запуск программ самоуничтожения оппонирующей инфор­мационной системы. Кампании такого типа представляют собой форму борьбы за информационные ресурсы, способ обеспечения позиционных преимуществ в важнейшей сфере общественной жизни.

Информационная война понимается и как наиболее острая форма конфронтациив информационном пространстве. В данном

случае упор делается на характер противостояния оппонентов. И здесь первостепенное значение приобретают такие свойства ин­формационного взаимодействия, как бескомпромиссность, высо­кая интенсивность спора, а также краткосрочность острого сопер­ничества. Для обозначения агрессивности сторон в этом дискурсе используется понятие «информационное оружие».

Подобная трактовка этого понятия существенно расширяет круг участвующих в информационном противостоянии акторов. Пред­полагается, что в информационных войнах одновременно задей­ствованы не только две противоборствующие стороны, но и все те, кто так или иначе присутствует в это время в политическом пространстве, т.е. все участники политических коммуникаций: об­щественность, лица, принимающие решение, медиабюрократия и т.д. При такой трактовке информационных войн к ним нередко относят любые формы идейного противостояния различных докт­рин, религий и даже направлений искусства. Идейные противоре­чия, различия в позициях, а порой и элементарные пристрастия приравниваются к формам информационного противостояния. На­пример, в уже упоминавшейся книге А. Грешневикова формы аван­гардистского искусства и ценности экуменизма рассматриваются как орудия «разрушения национальных традиций», «пропаганды чуж­дых государству ценностей», средств ведения информационной войны против российского народа⁵.

Информационная война трактуется также как форма обеспече­ния или ведения военно-силовых действий.Это понятие тесно свя­зано с концепцией развертывания «медиасил специального на­значения», формируемых и действующих по модели «спецназа». Однако эти силы вооружены медийным оружием — цифровыми камерами, спутниковыми передатчиками и другими аналогичны­ми средствами, которые используются для решения сугубо воен­ных задач.

Несмотря на различные толкования понятия «информацион­ная война», совершенно очевидно, что основной признак этого типа кампаний — острое, агрессивное взаимодействие противобор­ствующих сторон в информационной сфере, которое негативно от­ражается на состоянии политических коммуникаций общества в це­лом. Применение таких кампаний политическими акторами связано с нарастанием рисков, чреватыми быстрым изменением статусов и позиций в отношениях власти. Из-за высокой интенсивности спора информационные войны плохо поддаются управлению и сознатель­ному регулированию и потому выступают как обоюдоострое оружие для противоборствующих сторон. Достижение целей подобными способами усиливает политическую конфронтацию, снижает воз-

17-4386

можности распространения консенсусной культуры, подрывает стабильность в обществе.

Информационная война означает использование информации как основного средства осуществления враждебных действий и нанесения ущерба противнику. Она символизирует такой тип мыш­ления (и действий), который предполагает враждебные по отно­шению к противнику действия на основе особого «размещения ценностей» и использования «информационных ресурсов». При­чем этот тип информационных действий реализуется различными способами. К ним относятся нарушения, повреждения либо моди­фикации информационных ресурсов и «знаний» людей о самих себе и об окружающем их мире; меры воздействия на обществен­ное мнение и мнение элиты; нанесение ущерба противоположной стороне дипломатическими мерами; пропагандистские, психоло­гические и подрывные акции в области культуры и политики; де­зинформация; внедрение в местные медиаканалы своих сторонни­ков для подрывных акций; проникновение в компьютерные сети и базы данных, техническое содействие и информационная поддер­жка диссидентских и оппозиционных движений и т.д. Таким обра­зом, при проектировании стратегий информационной войны ком­бинируются различные информационные мероприятия.

Формы информационных войн зависят от характера участвую­щих сторон. Это может быть более традиционный конфликт между государствами или группами государств в духе «холодной войны» либо конфликт между государством и негосударственными актора­ми (например, война с терроризмом, наркоторговлей, распростра­нением оружия массового поражения); война против политики кон­кретных государств в вопросах защиты прав человека, охраны окру­жающей среды либо свободы слова и вероисповедания и т.д.

Понятно, что если острое взаимо­действие сторон и агрессивный ха­рактер информационных обменов является константой ведения такого типа кампаний, то их организа­ция непременно опирается на ряд столь же устойчивых и непреходя­щих по своему значению принципов. Эти принципы придают цело­стность информационным войнам как особому типу построения политических коммуникаций, служат критериями их специфика­ции, или демаркации, т.е. отличия войн от других типов организа­ции информационных кампаний.

В некоторых странах принципы ведения информационных войн не только концептуализированы, но и институализиро-ваны. Например, в США с 1992 г. действует официально при-

нятая «Информационная доктрина», в которой излагаются тре­бования к информационному обеспечению военных действий. С 1995 г. в армии США принят Устав ведения информационных войн, а в 1998 г. — «Доктрина проведения информационных операций», где определяется порядок осуществления такого рода акций. В частности там сказано, что правительство США ведет свои «действия в интересах национальной стратегии», а осу­ществляются они «путем влияния на информацию и информа­ционные системы противника при надежной защите собствен­ной информации и информационных систем». С 1999 г. в разви­тии положений данной Доктрины в структуре вооруженных сил США появился Центр ведения кибернетических войн. В настоя­щее время на обеспечение его деятельности и такого вида опера­ций в целом расходуется не менее 20% военного бюджета.

К принципам ведения информационных войн можно отнести стремление политических акторов к непрерывному расширению ин­формационного пространства, находящемуся под их контролем.Их

реальная тактика расширения своих информационных возможнос­тей предполагает действия в обход существующих в обществе мо­ральных, правовых, административных и прочих социальных огра­ничений,которые препятствуют выполнению этой задачи. Полити­ческие силы, прибегающие к технологиям информационных войн, практически не соблюдают принятые в обществе нормы, каждый раз демонстрируют инновации, ломающие привычные стандарты публичного общения. Однако они, как правило, перекладывают ответственность за это на оппонента либо объясняют необходи­мость подобных действий экстраординарными обстоятельствами.

Многие кампании начинаются с освещения каких-либо сенсационных, скандальных фактов, чтобы придать обществен­ному мнению нужное организаторам акции направление. Жур­налисты не останавливаются перед искажением фактов, вме­шательством в личную жизнь, обнародованием конфиденци­альных материалов. В Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, ратифицированной российским парламентом, содержится предостережение СМИ от исполь­зования своих свобод для организации беспорядков, нанесе­ния вреда здоровью людей и морали общества, призыв к пре­дотвращению распространения конфиденциальной информа­ции (ст. 10, ч. 2) и т.д. Одним из самых распространенных примеров такого нарушения норм, в том числе и правового характера, является чрезмерно подробное освещение журна­листами ситуаций с захватом заложников, что нередко использу-

17*

ется для критики либо отдельных политических деятелей, либо правительства в целом. Видимо, излишне говорить, что закон о борьбе с терроризмом категорически запрещает раскрывать приемы проведения спецопераций, освещать факты, способные затруднить проведение контртеррористических действий, раскры­вать лиц, участвующих в борьбе против терроризма. Тем не менее немало журналистов ради повышения собственного професси­онального рейтинга и авторитета своих изданий, телеканалов или радиостанций пренебрегают такого рода запретами.

Стремление обыграть соперника, занять более выгодные пози­ции в политической сфере, повысить свою ресурсную оснащен­ность заставляет приверженцев использования технологий инфор­мационных войн вести действия в зоне пороговых значений обще­ственного мнения.Иными словами, торпедируя общественную мораль и размывая действующие в общественном сознании стандарты вос­приятия информации, носители «военных» технологий в своих при­емах воздействия на массовое сознание нередко переходят ограни­чения психики, для восприятия сообщений воздействуя на подкор­ковые механизмы человека. Так что активизация подсознательных механизмов восприятия политически важных сведений, размывание рациональных оснований оценок и суждений граждан, манипуля­ция их чувствами и эмоциями становятся едва ли ни базовыми спо­собами организации действий в рамках информационных войн. По­следствиями применения такого рода приемов и техник являются хаотизация групповых и массовых представлений, размывание це­лостных впечатлений о мире и усиление зависимости граждан от политических сил, «воюющих» на информационном рынке.

Непременным требованием к организации информационных войн выступают и жесткое сопротивление информационным акци­ям противникаи ограничение сферы распространяемых им сведе­ний,особенно тех, что могут нанести политический ущерб воюю­щей стороне. Это выражается в необходимости строжайшего конт­роля за собственным информационным потоком и ограничении возможностей противника поставить под сомнение их цели и за­мыслы.

Война 2003 г. в Ираке наглядно продемонстрировала, как же­стко контролировали информационную ситуацию оккупацион­ные войска. Во время военных действий вся информация выдава­лась только аккредитованным журналистам с разрешения пресс-службы армии. Два западных журналиста, посмевших дать интервью арабским информационным агентствам по поводу рас-

стрела автобуса с гражданскими лицами, впервые в истории аме­риканской журналистики были высланы сначала из района бое­вых действий, а затем и из страны. Известны факты устрашения журналистов, например обстрел гостиницы «Палестина». Здание телестанции «Аль-Джазира», не подпадавшей под военную цен­зуру американцев и постоянно представлявшей новостную про­дукцию не устраивавшего их характера, подверглось бомбарди­ровке, было разрушено, и телестанция прекратила вещание в регионе. Однако именно такая жесткая политика позволила мак­симально снизить негативный эффект в обществе от англо-аме­риканской акции в Ираке, помогла подавить сопротивление и снизить общие издержки военной операции.

Непременное условие успешности любых акций информационных войн — институализация данного

рода коммуникаций. Причем каждый политический актор исполь­зует для этого собственные возможности. Наилучшее положение в этом смысле у государства, в распоряжении которого находится разветвленная система институтов, способных организовать и под­держать кампании в формате информационных войн. К таким ин­ститутам можно отнести:

■ руководящие и координирующие структуры (различные го­
сударственные органы, агентства национальной безопасно­
сти, силовые структуры);

■ информационные агентства, контролируемые государством и
используемые им для продвижения своих информационных
целей как внутри страны, так и на международной арене;

■ сеть источников постоянного информирования на определен­
ной территории (резидентура или другие постоянно находя­
щиеся за пределами страны источники информирования);

■ отдельные СМИ, находящиеся под контролем правитель­
ства и участвующие в обеспечении его информационных
целей;

■ отечественные и зарубежные группы интересов;

■ агенты влияния;

■ научные конференции, используемые как механизм выра­
жения мнений экспертного сообщества для защиты интере­
сов государства;

■ отдельные международные организации, находящиеся под
контролем отдельного национального государства.

Колоссальное количество полити­ческих целей, проектов, замыслов обусловливает столь же широкое разнообразие информационных

войн. Однако можно определенным образом систематизировать и типологизировать эту разновидность информационных кампаний. Американский ученый М. Либики выделяет следующие типы информационных войн: войны, ведущиеся против каналов связи противника; информационная разведка; действия, предпринима­емые против электронных компаний; психологическая война; ак­ции, организуемые хакерами; информационно-экономическая блокада; кибервойны (представляющие собой действия по обману электронных датчиков), симуляционные войны, или моделирова­ние действий.

С точки зрения технических свойств, используемых для ин­формационного давления на противника, можно выделить радио­электронную информационную войну, интернет-войны(сетевые вой­ны), а также кампании, ведущиеся при помощи средств прямого телевещания.

В этом плане весьма показательно действие системы «Эше­лон», которая была создана по инициативе агентства нацио­нальной безопасности США, впоследствии подключившего к ней союзников из Англии, Новой Зеландии, Австралии и Ка­нады. Эта глобальная сеть, формируемая несколькими спутни­ками и шестью станциями прослушивания, способна перехва­тывать 3 млрд сообщений в день. Почти 80% получаемой ин­формации использовалось союзниками в целях экономического шпионажа, и прежде всего против компаний стран-партнеров по Европейскому союзу. Это не раз служило поводом для много­кратных протестов Франции, Германии и других стран, чьи ком­пании не получали выгодных предложений из-за того, что кон­фиденциальная информация становилась известной конкурен­там. Как считают специалисты, аналогичная система имеется и у России, правда, ее мощности либо не используются, либо используются частично, в разведывательных целях.

Примером организации войн в виртуальном пространстве слу­жит деятельность различных электронных механизмов. Например,

созданный в 1998 г. сайт «Коготь» предназначался для инициации политических скандалов и атак на конкурентов. Первоначально (до появления «Когтя-2, 3» и т.д.) этот сайт держался в сети око­ло полутора суток, что было использовано для отслеживания про­никновения интернет-компромата в большую прессу и на телеви­дение, оценки реакции общественности на сенсационные мате­риалы.

Еще один тип информационных войн — психотронный.В ходе такой войны систематически используются средства информаци­онного соперничества, в том числе приемы, направленные на по­лучение контроля за мотивационной и мыслительной системами человека.

Как свидетельствуют специалисты, в СССР в 1989 г. во ис­полнение закрытого постановления ЦК КПСС от 1986 г. созда­ли аппаратуру, которая после ее выведения на околоземную орбиту могла корректировать поведение людей на территории, равной Красноярскому краю. К 1991 г. такими разработками в стране занимались 20 научно-исследовательских институтов, де­ятельность которых координировал Центр нетрадиционных тех­нологий при ГКНТ СССР. Опыты велись в том числе и на лю­дях, которые, впрочем, не давали на это согласия. Приборы и принципы зомбирования человеческого сознания впоследствии применялись для разгипнотизирования членов «Белого брат­ства», жертв секты «Аум Синрике». Вероятно, разработка этого так называемого пси-оружия продолжается, однако информа­ция об этом отсутствует⁶.

В настоящее время повседневные политические практики дают множество примеров ведения самых разнообразных информаци­онных войн как в демократических государствах, так и в переход­ных политических системах.

Вопросы для обсуждения

1. Чем отличаются информационные кампании от проводимой госу­
дарством информационной политики?

2. Как оценить эффективность и результативность информационных
кампаний?

3. В чем отличительные особенности информационных кампаний, про­
водимых на международном уровне?

4. Каковы, на ваш взгляд, причины повышенной потребности в тех­
нологиях информационных войн на политическом рынке России?

5. Проанализируйте причины и последствия информационных войн в
российской политике в последнее время.

Рекомендуемая литература