Описывается до 50 разновидностей психологических защит; наиболее «частые и признанные»:
1. Сублимация. В психологии понятие «сублимации» впервые систематически начал использовать З.Фрейд, который понимал её как процесс превращения либидо в возвышенное стремление и социально приемлемую деятельность; сублимация (в буквальном переводе «возгонка») - перевод энергии бессознательного в социально приемлемое русло. По З.Фрейду, сублимация является главным эффективным защитным механизмом при развитии личности; выбор сублимации как основной адаптивной стратегии свидетельствует о психической зрелости и «мощности» личности.
Выделяют 2 основные разновидности сублимации:
Первичная сублимация, при которой сохраняется первоначальная цель, к которой стремится личность, что проявляется относительно прямо - когда, например, бездетные родители усыновляют детей.
Вторичная сублимация, при которой отказываются от первоначальной цели блокированной деятельности и выбирают новую цель, для достижения которой организуется более высокий уровень психической активности и сублимация имеет более опосредованный характер. Например, эгоистические и даже «запрещенные» цели, в т.ч. и сексуальный инстинкт могут сублимироваться активной деятельностью в искусстве, литературе, религии, науке, через заботу о неимущих (или даже заводят животных), которые развивают человека и обогащают жизнь индивида[5]. Агрессия может сублимироваться через некоторые профессии (профессию военного, политика, хирурга) или виды спорта. З.Фрейд: дантист может сублимировать садизм, выставляющийся художник - эксгибионизм, адвокат - желание уничтожить врагов.
Личность, не сумевшая адаптироваться с помощью первичной сублимации, может перейти ко вторичной, но собственно о психологической защите речь идет тогда, когда индивидуум не осознаёт, что его деятельность определяется скрытыми импульсами, имеющими подчас биологическую и эгоистическую основу.
2. Отрицание. Когда реальная действительность для человека неприятна, он отрицает существование неприятностей или старается снизить серьезность угрозы; т.е. невыполнимые желания, побуждения и намерения, а также факты и действия не признаются, отвергаются путём бессознательного отрицания их существования (при отрицании реальное явление считается несуществующим). В некоторых случаях это может нести положительный момент - человек неизлечимо болен, но, отрицая этот факт, находит в себе силы продолжить бороться за жизнь. Однако намного чаще бывает, что отрицание мешает жить и работать, т.к. не признавая критики в свой адрес, человек не стремится избавиться от имеющихся недостатков, которые справедливо критикуются. В медико-психологическом плане это также чаще сказывается негативно (запоздалое обращение и диагностика, несоблюдение предписаний). Отрицание не включает в себя сознательную попытку отказаться, отречься или отступиться, как при притворстве, симуляции или лжи.
Отрицание - первая реакция человека, которому сообщили о смерти близкого человека – «Нет!». Уходит в детский эгоцентризм - "Если я не признаю этого, значит, это не случилось".
Примеры отрицания - жена, отрицающая опасность избивающего её мужа; алкоголик, настаивающий на том, что он не имеет никаких проблем с алкоголем.
Отрицание может быть рассмотрено в аспекте перцептивных защитных механизмов. В этом случае выделяют 2 типа. Тип первый - когда страдает собственно перцепция (восприятие), а не сознание - невербальная форма. Происходит бессознательное искажение на уровне восприятия неприметных внешних стимулов (напр., для лектора шум на лекции, свидетельствующий об отсутствии интереса к лекции, «не громкий, нормальный»). Образующиеся «перцептивные пустоты» заполняются ложной информацией, но удовлетворяющий потребность снижения тревоги и поддержания самооценки. Тип второй - когда затронут когнитивный процесс, т.е. процесс познания - вербальная (словесная форма). В этом случае отрицаемое содержание осознаётся, но к нему прибавляется как бы противоположный знак ("шумят, потому что обсуждают").
3. Вытеснение (подавление[6], репрессия). Под вытеснением понимают подавление или исключение из сознания неприятных или неприемлемых событий и явлений, т.е. удаление из сознания тех моментов, информации, которые вызывают тревогу. При этом вытесняются и не влияют на реальное поведение неприятные признания самому себе и соответствующие переживания (идущие от себя, в отличие от идущих преимущественно извне при отрицании). Чаще всего подавляются те мысли и желания, которые противоречат принятым самим же человеком моральным ценностям и нормам. При неврозах, например, часто вытесняется основное событие, которое послужило его причиной.
С позиций психоанализа, вытесненное из сознания переживание забывается человеком, но сохраняет в бессознательном присущую ему психическую энергию влечения (катаксис). Стремясь вернуться в сознание, вытесненное может ассоциироваться с другим вытесненным материалом, формируя психические комплексы. Со стороны Я (Эго) требуются постоянные затраты энергии на поддержание процесса вытеснения. Нарушение динамического равновесия при ослаблении защитных механизмов - антикатексисов - может привести к возвращению в сознание ранее вытесненной информации. Таким случаи наблюдаются при заболеваниях, интоксикациях (например, алкогольной), а также во время сна.
Вытеснение, по мнению З.Фрейда, имеет первую и вторую фазы. Первая фаза состоит в том, что в сознание не допускается представление или влечение. Вторая - это вытеснение в собственном смысле, которое касается психических производных вытесненного представления, связанного с влечением или мыслей, происходящих из других источников, вступивших в ассоциативную связь с этими представлениями. Этот процесс действует избирательно: он направлен против тех воспоминаний, мыслей, чувств, желаний, влечений, которые связаны с прошлыми состояниями, порождающими страх, тревогу, а в настоящее время их актуализация в сфере сознания могла бы вновь психологически травмировать личность.
Согласно другой точки зрения, вытеснение начинает действовать лишь после того, как не срабатывают другие механизмы (проекция, изоляция и т.д.). Всё вытесненное из сознания в бессознательное не исчезает и оказывает существенное воздействие на состояние психики и поведения человека. Время от времени происходит спонтанное "возвращение вытесненного" на уровень сознания, которое осуществляется в форме отдельных симптомов, сновидений, ошибочных действий и пр.
Вытеснение чаще всего касается: влечений, реальности (когда она неприятна, болезненна для индивида и разрушает его представления о себе), требований и предписаний Сверх-Я (нечто неприятного, но связанного с чувством вины).
Поведение, в котором выявляются реакции вытеснения, может проявляться или соответствующим образом усиливаться в состоянии стресса, при переутомлении или релаксации, а также в состоянии алкогольного опьянения и катарктической психотерапии.
Рассматривая вытеснение, важно сравнить его с обычным забыванием. Основная черта обычного (не защитного) забывания заключается в том, что человек, не будучи способным произвольно воспроизвести заученный в прошлом материал, может сразу же узнать его при новом восприятии. Но если даже сознательное узнавание отсутствует, то наблюдается другое явление: человек может снова выучить этот материал значительно быстрее, чем другой, равноценный по объёму и трудности новый материал. При вытеснении индивиды не в состоянии ни узнать, ни переучивать забытое, когда оно вновь предлагается сознательному вниманию.
В основе механизма вытеснения лежит следующая физиологическая особенность человека: если на органы чувств действует стимул, который не интегрирует с остальными психическими явлениями, то этот стимул остаётся за пределами сознания (после привыкания "не слышим" бой часов; как мало можем конкретного вспомнить о происшедшем за день или в состоянии алкогольного опьянения; отвлечение внимания у студентов на лекции, в результате чего остаётся в памяти часто второстепенное - неудачные выражения и т.п.). При "интеграции" может наступить как бы "внезапное просветление" и ранее не интегрированные в единое целое фрагменты становятся ясным полным представлением.
В норме вообще большая часть внутренних процессов протекает вне сознания (ходьба, моторный механизм речи, функции внутренних органов), ибо они стали автоматическими. Однако, соответствующий опыт фиксируется в памяти и в большей мере определяет поведение. Речь идёт о накоплении и интеграции опыта на подсознательном уровне, причем осознаваемый материал может стать неосознаваемым.
Психологический механизм вытеснения - манипулирование вниманием путём его отвлечения и баррикадирования.
Вытеснение, как любая защита, предохраняет человека от тревоги, которая часто развивается при ситуациях "неприемлемости" (чужие недостатки в поведении замечаются, а свои - вытесняются); "неуспешности" (лучше помнятся те задания, которые выполняются хорошо и вытесняются - "забываются" - плохо выполненные).
Имеются индивидуальные различия в проявлении реакции вытеснения, причем эта индивидуальность формируется с детства. Так, если родители требуют от ребёнка чрезмерного совершенства и "выключают" из процесса воспитания такие сферы повседневной жизни, как сексуальность, конфликтность, враждебность и другие, то у ребёнка возникает постоянная тревога, в свою очередь приводящая к защите в форме реакции вытеснения. Сходным образом происходит вытеснение и в тех случаях, когда так же, как родители, в дальнейшей жизни ребёнка ведут себя педагоги и воспитатели, и тогда поведение, в котором реализуются механизмы вытеснения, закрепляются.
Рассматриваемые механизмы зашиты сами по себе не патологичны. Они даже могут способствовать адаптации человека и своего рода гармоничному поведению. Но поведение при этом упрощается, примитивизируется, теряя богатство поведенческих нюансов (по типу "нет проблем"). Это обеднение оттенков поведения может приводить к вытеснению некоторых видов активности (вытесняется, например, то, что связано с сексуальными или социальными контактами). Поведение в таких случаях может и искажаться, приобретая неадаптивный характер. Причина такого рода трансформации в том, что изменение и особенности поведения не осознаются, а то, что не осознаётся, не подлежит ни самоуправлению, ни самоконтролю. При отсутствии самоконтроля поведение может настолько отклоняться от норм, что становится патологичным. Поэтому вытеснение не только очень действенный механизм, но и очень опасный.
Рассматриваемый вариант защиты придаёт личности неповторимый облик. Особенно это касается личностей истерических, которые легко вытесняют тревогу, удовлетворяясь вниманием окружающих (они не испытывают чувства тревоги при выступлении на сцене и т.п.).
Все остальные защитные механизмы по генезису и в своём актуальном функционировании в той или иной степени зависят от вытеснения. Эта зависимость возникает потому, что в случае, если все желания, содержания памяти и конфликты были бы доступны сознанию, то предпочиталось бы нормальное и реалистическое овладение реальностью, а не помощь защитных психических механизмов.
Вытеснение может быть как полным, так и неполным, частичным. В последнем случае индивид может проявлять определенное отношение к реализуемой части поведения. Причем, такое поведение как бы удовлетворяет индивида вместо того, чтобы вызывать тревогу ("наплевательское отношение" по выражению знаменитого французского невропатолога и психотерапевта Ж.М. Шарко). Этот же феномен часто описывается под названием "истерической автономии". С точки зрения психодинамического подхода, к числу таких реакций, являющихся защитой в виде вытеснения, могут быть отнесены "писчий спазм", тики, содержащие символическую связь с определенной ситуацией, воспроизведение элементов фрустрированного сексуального поведения ("страстные позы") и отчасти истерический сомнамбулизм (более сложный автоматический акт поведения с последующей амнезией). При истерической дуге также реализуется фрагмент ранее вытесненного поведения (тенденции к бегству).
Частичным случаем вытеснения является инактивация (исключение). О ней говорят тогда, когда инактивация отдельных элементов поведения нейтрализует возникшую тревогу, что становится необходимым для индивидуума. Инактивация характерна для истерических личностей. Она может проявляться нечувствительностью к боли, афонией, мутизмом, исчезновением рвотного рефлекса, параличами, амнезией и т.д.
Для постороннего взгляда исключение (инактивация) - явление патологическое, болезненное, но сам человек с истерическими расстройствами получает своеобразное удовлетворение, т.к. инактивация, как всякая психологическая защита, нейтрализует тревогу. Именно поэтому рациональная психотерапия при истерии практически бесполезна. При этом, при истерии нельзя говорить о симуляции. Более того, защитные реакции могут приводит к контрактурам, анорексии с летальным исходом, такие индивиды идут на тяжелые операции и т.д.
Вытеснение влечений, вытеснение реальности и вытеснение требований Сверх-Я - это спонтанные, "естественные" и, как правило, бессознательно протекающие способы психозащитного разрешения сложных ситуаций. Часто "естественная" работа вытеснения оказывается малоэффективной (либо энергия влечения чрезвычайно велика, либо реальность слишком травматична и болезненна, либо угрызения совести обладают большой императивностью, либо это действует всё вместе). Тогда человек нередко начинает использовать дополнительные искусственные средства для более "эффективного" вытеснения - начинает использоваться алкоголь, наркотики и другие психоактивные средства. В подобных случаях говорят об оглушении. При оглушении, какое бы средство ни применялось, происходит только изменение психических состояний, а проблема не решается, зато возникают новые проблемы, связанные с использованием этих средств.
4. Замещение (иногда в качестве синонима говорят осмещении, хотя, большинство справедливо "разводят" эти понятия). Выражается переориентацией с темы, вызывающей тревогу и неприятные ощущения на другую или, реже, частичным, косвенным удовлетворении неприемлемого мотива каким-либо нравственно допустимым способом. Типичными ситуациями проявления замещения являются, например:
· после конфликта с начальником на работе индивидуум обрушивает гнев на членов семьи, домашних животных (здесь есть и рационализация);
· человек во время важного, волнующего разговора комкает бумажку;
· девушка при фразе подруги "твой парень вечно тебя подводит" отшвыривает сидящую на коленях кошку.
Примером успешной защиты и успешного замещения можно считать сублимацию.
5. Рационализация. В психологию понятие "рационализации" ввел Э.Джонс в 1908г. В этом случае речь о попытке рационально обосновать желания и поступки, вызванные такой причиной, признание которой грозило бы потерей самоуважения (например, не желая давать взаймы, всегда можно найти много причин, почему нельзя дать; у неприятного человека всегда можно найти кучу недостатков, хотя неприязнь и не связана с ними; интерес к медицинской литературе больной может объяснять необходимостью расширения кругозора).
В работах зарубежных и отечественных авторов рационализацию как вид психологической защиты определяют двояко: 1) как защиту, связанную с осознанием и использованием в мышлении только той части воспринимаемой информации, благодаря которой собственное поведение предстаёт как хорошо контролируемое и не противоречащее объективным обстоятельствам; 2) как защитный процесс, состоящий в том, что человек изобретает вербальные и на первый взгляд логичные суждения и умозаключения для ложного оправдания (объяснения) своих поступков. Индивид использует рационализацию, чтобы оправдать своё поведение, когда в действительности его действия неправильны; рационализация является средством сохранения самоуважения личности в такой ситуации, в которой этот важный компонент её "Я-концепции" оказывается под угрозой снижения.
Выбор аргументов для рационализации представляет собой преимущественно подсознательный процесс. Реальные мотивы процесса самооправдания остаются неосознанными; вместо них индивид, осуществляющий психологическую защиту, изобретает мотивировки, приемлемые аргументы, предназначенные для оправдания своих действий, психических состояний. От сознательного обмана защитная аргументация отличается непроизвольностью своей мотивации и убеждением индивида, что он говорит правду. В качестве самооправдывающих аргументов используются различные "идеалы" и "принципы", высокие мотивы и цели.
Осознаваемые в процессе рационализации причины поведения представляют собой смесь предъявляемой информации (предубеждений, предрассудков), т.е. трансформированных мотивов, и констатации самого события. Наличие при этом элементов истины придаёт человеку ложную уверенность, будто всё истинно. В этой совокупности разум пытается навести некий благопристойный порядок, который и осознаётся.
Механизм рационализации является одним из наиболее простых и общих, предназначенных для сохранения и поддержания высокого уровня самооценки и предотвращения чувства вины. Этот механизм защиты отличается тем, что человек сначала действует в ответ на неосознаваемые мотивы, а после действия выдвигает различные предполагаемые причины для объяснения поведения, причем, объяснения, как правило, социально приемлемы и одобряемы. Соответствующие мотивировки, однако, направлены на самоубеждение в причинах, детерминировавших поведение; на самом деле эти причины, желания и потребности зачастую остаются скрытыми. Т.о., индивид, из всех возможных мотивов, отбирает наиболее приемлемые для объяснения своего поведения.
Рационализация является механизмом, который служит полезной целью настолько, насколько обеспечивает самозащиту и комфорт. Однако нередко она ведёт к самообману.
6. Проекция[7](перенесение, перемещение). Все люди имеют нежелательные свойства и черты личности, которые они у себя признают с неохотой, а иногда и совсем не признают. Механизм проекции проявляется в том, что собственные отрицательные качества, влечения, отношения человек бессознательно приписывает другому лицу (проецирует на него), причем, как правило, в преувеличенном виде (обеспеченные люди помещают престарелого родителя в дом инвалидов и возмущаются равнодушным или плохим отношением к нему персонала).
Проекция является следствием работы вытеснения. В зрелых формах проекция служит эмпатии.
При проекции внутреннее ошибочно воспринимается как происходящее вовне.
Пример проекции - муж упрекает жену, то та асексуальна, а сам не проявляет сексуальной активности.
Важно проследить развитие реакции проекции как защиты у ребёнка. Вначале ребёнок настолько интегрирован со своей семьей, что не дифференцирует себя и окружающих (даже иногда называет себя "он" или "она"). Т.о. вначале ребёнок не делает различия между собой и окружающими. Далее в процессе развития собственное поведение ребёнка становится всё более независимым. Одновременно с этим появляется представление, что окружающие - такие же, как и он, и потому на поведение окружающих (в том числе и неодушевленных предметов) он проецирует понятные ему побуждения и мотивы. Если игрушка упала, ребёнок говорит "ей больно", либо "дверь не хочет закрываться". Обычно куклу ребёнок наделяет всеми атрибутами своего поведения. Этот приём часто используют психотерапевты: они дают куклы ребёнку, который рассматривает их как копии родителей и других близких людей, косвенно перенося на кукол своё отношение к родителям. Анализ такого поведения ребёнка может многое дать для выявления особенностей взаимоотношений ребёнка с родителями и для диагностики в целом.
Проекция в известное степени упрощает поведение, исключая необходимость в повседневной жизни всякий раз оценивать свои поступки. Люди нередко переносят своё поведение на других людей, проецируя на них свои эмоции. Если человек спокоен, уверен в себе, доброжелателен, то в его глазах окружающие разделяют его доброжелательность, и наоборот - напряженный, неудовлетворённый в своих желаниях фрустрированный человек, настроен враждебно и приписывает, проецирует эту враждебность окружающим. Обычно индивид способен объективно оценивать враждебность окружающих, но фрустрированный, напряженный, подозрительный, болезненно самолюбивый человек создаёт свой собственный перцептивный мир (мир восприятия), не учитывая другие объективные факторы.
Проекция тесно связана с изменениями в восприятии других, когда индивиды с заниженной самооценкой, придерживаются, однако и невысокого мнения о других, искаженно воспринимают и оценивают жизненные ситуации, людей, проецируя на них собственные недостатки, свои негативные чувства.
Проекция может существовать самостоятельно, без интерференции с другими формами психической защиты. Это как бы эхо неосознаваемых подчас установок, освобождающее человека от тревоги, чувства вины и приносящее облегчение. Необходимо заметить, что в норме, если человеку удаётся заставить кого-то почувствовать вину, переложить ответственность за трудности на других, он сам чувствует себя менее виноватым. Здесь есть элемент реакции проекции.
Обратной стороной истинной психической защиты по типу проекции являются сарказм, ирония. Враждебность, вызывающие отрицательное отношение окружающих, а это в свою очередь усиливает потребность в развитии других защитных реакций.
Другим вариантом трансформации защиты в виде проекции являются случаи, когда агрессивные намерения и импульсы человека полностью приписываются другим людям, себе же остаётся роль жертвы. В качестве дальнейшей защиты от тревоги человек может реагировать враждебным и агрессивным поведением на внешний объект, который является объектом проекции. Отношение проецирующего человека к тем, на ком проекция фокусируется, нередко становится отношением подозрения или даже враждебности, отчужденности, что, в свою очередь, вызывает ответное чувство вражды. Т.о. формируется замкнутый порочный круг.
В противоположность механизму проекции, выделяют интроекцию или интериоризацию (переход извне внутрь).
7. Соматизация. Эта форма защиты выражается в выходе из трудноразрешимой ситуации путём фиксации на состоянии своего здоровья (школьники "заболевают" перед контрольными - простейший пример). В этих случаях основное значение приобретает выгода от заболевания - повышение внимания и уменьшение требований со стороны близких. В более тяжелых случаях эта формы защиты принимает как бы хронический характер; при этом, как правило, возникает преувеличенное внимание к своему здоровью, преувеличение тяжести болезни вплоть до создания собственных концепций заболевания и может формироваться ипохондрический синдром.
8. Реактивное образование (формирование реакций). Речь идёт о замене неприемлемых тенденций на прямо противоположные (так называемая инверсия желаний), когда люди могут скрывать от самих себя мотив собственного поведения за счет его подавления сознательно поддерживаемым мотивом противоположного типа:
· бессознательная неприязнь к ребенку может выражаться в нарочитом, контролирующем внимании к нему;
· отвергнутая любовь часто выражается к ненависти к бывшему объекту любви;
· мальчики стараются обидеть нравящихся им девочек;
· тайные завистники часто вполне искренне причисляют себя к преданным поклонникам того, кому завидуют.
Этот механизм имеет побочные эффекты в виде деформации социальных отношений с окружающими, поскольку его отличиями является ригидность, экстравагантность демонстрируемого поведения, преувеличенные его формы (в принципе, о человеке, постоянно демонстрирующем свою добропорядочность стоит подумать "А нет ли у него сильного желания совершить какой-нибудь грех?"). Кроме того, отрицаемая потребность должна маскироваться снова и снова, на что затрачивается значительное количество психической энергии.
Хотя реактивные образования маскируют части личности и ограничивают способность человека гибко реагировать на события, этот механизм считается примером успешной защиты, т.к. он устанавливает психические преграды - отвращение, стыд, мораль. Вводя понятие "Сверх-Я", З.Фрейд отмечал, что в его возникновении важную роль играет механизм реактивных образований.
9. Регрессия. Возвращение к примитивным, ранним, связанным с детством, формам реагирования и типам поведения; переход на предшествующие уровни психического развития и актуализация успешных в прошлом способов реагирования. Может осуществляться по отношению к различным уровням реализации деятельности и сферам личности - мотивационной, смысловой, целевой и др.
Особенно часто наблюдается у детей при лишении родителей, к которым они были очень сильно привязаны (например, при госпитализации в больницу), когда умевший ходить ребенок перестает ходить; начинает сосать палец в трудных ситуациях (что иногда проявляется не только у детей, но и у взрослых); возобновляется энурез (у не хотевшего ходить в детский садик или школу); умевший хорошо одеваться – как бы "разучивается" это делать; начинает хуже говорить и читать и т.п.
Согласно психоанализу регрессия неэффективна, т.к. индивид вместо того, чтобы справиться с ситуацией, вынужден уйти от реальности.
Элементы психологической защиты в форме регрессии можно наблюдать и при некоторых психических заболеваниях (в частности, при сепарационных расстройствах у детей, при реактивных психозах).
10. Интеллектуализация. Это своеобразная попытка уйти из эмоционально угрожающей ситуации путем ее как бы отстраненного обсуждения в абстрактных, интеллектуализированных терминах.
Систематически использующие интеллектуализацию индивиды оставляют впечатление эмоционально холодных и отчужденных в межличностных отношениях. У подростков часто недостаточность социальных контактов служит основой для чрезмерного фантазирования и интеллектуализирования.
11. Изоляция (или расщепление). Суть изоляции состоит в отделении одной части личности (неприемлемой и травмирующей индивида) от другой части его же личности, которая вполне его устраивает. При таком отделении событие почти не вызывает эмоциональной реакции. В результате этого индивид обсуждает проблемы, отделенные от остальной личности таким образом, что события не связываются ни с какими чувствами, как будто они случились с кем-то другим. Этот сухой подход может быть преобладающим стилем. Индивид может всё больше и больше уходить в идеи, всё менее и менее соприкасаясь с собственными чувствами.
Говоря об изоляции, З.Фрейд указывает, что её нормальным прототипом является логическое мышление, которое тоже стремится отделить содержание от эмоциональной ситуации, в котором оно обнаружено. Изоляция становится механизмом защиты только когда она используется для защиты ЭГО от принятия вызывающих тревожность аспектов ситуации или отношений.
Изоляция начинается с проявления навязчивости (соответственно, распространена при неврозе навязчивостей).
12. Механизм фиксации означает прочную бессознательную связь с определенными лицами или образами, которая воспроизводит один и тот же способ удовлетворения и структурно организована по образцу одной из стадий удовлетворения. Фиксация может быть актуальной, явной, а может оставаться преобладающей тенденцией, допускающей для индивида возможность регрессии. Понятие фиксации прочно присутствует в психоанализе, хотя её природа и значение четко не определены.
13. Компенсация. Способность человека избавляться от переживаний по поводу собственных недостатков (способностей, знаний, умений и навыков) за счет развития других качеств.
14. Редко описываемый в литературе, но хорошо известный в жизни механизм отреагирования. Это бессознательная эмоциональная разрядка и освобождение от аффекта, связанного с воспоминанием о травмирующем событии, вследствие чего это воспоминание не становится патогенным или перестаёт им быть. Отреагирование может быть первичным, возникшем само по себе, в т.ч. спустя и более или менее долгое время после первоначальной травмы, и вторичным, возникшем в процессе катартической психотерапии. Эта реакция может простираться от слёз до мщения. Если эта реакция достаточно сильна, большая часть аффекта, связанного с событием, исчезает. Если же реакция подавлена, аффект, связанный с воспоминанием, сохраняется.
Т.о. отреагирование - это нормальный путь, на котором индивид освобождается от слишком сильного аффекта.
Наиболее типичные подростковые формы психологической защиты: пассивный протест, оппозицию, эмансипацию, вытеснение, рационализацию, проекцию, идентификацию, отрицание, аннулирование, интеллектуализацию, самоограничение, изоляцию, сублимацию (выделение "типичных подростковых форм" очень условно).
Пассивный протест. Данная защита проявляется в отстранении от общения с близкими людьми, отказе от выполнения различных просьб взрослых. Решающее значение для формирования этого защитного механизма имеет эмоциональное отвержение со стороны взрослых. В основе эмоционального отвержения лежит осознаваемое или неосознаваемое отождествление родителями подростка с какими-либо отрицательными моментами в собственной жизни. Подросток в этой ситуации может ощущать себя помехой в жизни родителей, которые устанавливают в отношениях с ним большую дистанцию.
Оппозиция. Важнейшая особенность данной психологической защиты состоит в том, что она проявляется в форме активного протеста против требований взрослых, резких высказываний в его адрес, систематической лживости. Причинами оппозиции являются нежелание иметь дело с подростком, плохая переносимость его общества, поверхностная заинтересованность в его делах. Возникающее в этом случае чувство неуверенности подростки стараются подавить демонстрацией чрезмерной решительности. Тогда их поведение с позиций взрослых становится необъяснимым, хотя на самом деле оно есть реакция на недостаток любви со стороны близких и призыв вернуть её.
Эмансипация. При эмансипации защита выражается в борьбе подростков за самоутверждение, самостоятельность, высвобождение из-под контроля взрослых. Многие подростки, порывая взаимоотношения с родителями, переносят свои интересы на лидера среди сверстников, который занимает место идеала. Зачастую данная персона занимает среднюю позицию по возрастной шкале между подростком и его родителями, которые отвергаются. В результате подросток получает мнимую свободу, новое чувство независимости от диктата родителей или других взрослых и становится безразличным в отношении границ ответственности за свои поступки.
Идентификация. В том случае, когда подросток пытается снизить тревожность, отождествляя себя с другим человеком, переносом на себя желаемых чувств и качеств, является идентификацией. Идентификация связана с процессом, в котором подросток как бы, включив своё "Я", заимствует его мысли, чувства, действия. Следует сказать, что объектами идентификации могут быть родители, другие близкие люди и не только реальные, но и воображаемые (например, герои художественных фильмов).
Идентификация объективно необходима ребенку для приобретения положительных ценностей, установок, форм поведения и психических качеств, для нейтрализации асоциальных воздействий. Но она необходима и "субъективно", с точки зрения "механики" развития ребенка (она есть средство снятия тревожности в одном случае и средство уменьшения негативных эмоций, связанных с утратой близких, в другом случае).
В классическом психоанализе была высказана важная идея, согласно которой идентификация возможна не только с человеком, к которому индивид питает положительное чувство, но и с таким, к которому он относится отрицательно. В соответствии с этим различают позитивную и отрицательную идентификацию. Позитивная идентификация с идеалом помогает стать на его точку зрения, принять его способы восприятия окружающего, усвоению его социальных умений и навыков и, тем самым, способствует психическому росту. Отрицательная идентификация способствует подражанию негативным чертам личности, принятию её отрицательной роли на себя.
З.Фрейд и А.Фрейд описали многочисленные случаи защитной идентификации, являющейся психологическим механизмом преодоления тревожности. Типичными являются "идентификация с агрессором" - процесс уподобления и отождествления с человеком, к которому подросток относится негативно и идентификация с "утраченным объектом", которая позволяет преодолеть Эдипов комплекс.
Идентификация с агрессором - иммигранты, проживающие в США недолгое время, проявляют гораздо более сильную враждебность к вновь въезжающим, чем дольше живущие там; некоторые заключенные фашистских концентрационных лагерей вели себя "агрессивно" по отношению к новичкам, пришивали себе на одежду эмблему гестапо и отрицали критические высказывания иностранных корреспондентов в адрес нацистов (защита выдвигается не против страха, а против неприятного чувства разногласия со значимым для индивида лицом, а при расхождении с мнением лица, отношения с которым оцениваются как позитивные, возможны разные пути восстановления баланса - идентификация и отрицание реальности).
Проявления идентификации с агрессором были у и отдельных заложников "Норд-Оста" в Москве (октябрь 2002г.: некоторые заложники по собственной инициативе писали обращения с требованиями прекратить войну в Чечне, некоторые женщины не только разговаривали с террористками, но и примеряли их головные уборы) и много говорилось о Стокгольмском синдроме.
Такой вид психологической защиты, как аннулирование действия (или отмена) базируется на том, что повторное действие лишает значения предыдущее, вызывавшего тревогу. Первая характерная черта такого вида психологической защиты состоит в том, что он связан с магическим мышлением, верой в сверхъестественное, повторяющимися ритуальными действиями и имеет свои корни в психике детского возраста.
Генезис этого вида психологической защиты представляют следующим образом: когда подросток совершает что-то плохое, тогда его учат тому, что надо попросить прощения. Тем самым его плохое деяние как бы аннулируется, и он может действовать с чистой совестью. Всё это ведёт к тому, что у подростка образуются представления, будто некоторые действия способствуют заглаживанию и искуплению вины за плохое поведение или же предотвращают наступление каких-либо неприятных событий. Например, когда перед сном вокруг своей подушки подросток расставляет игрушки - животных, то в некоторых случаях у него возникает убеждение, что он своими действиями предотвращает наступление ночных страхов.
В подростковом, юношеском и в зрелом возрасте есть ритуальные действия, которые тоже связаны с суевериями. Например, идя на экзамен, индивиды надевают такую одежду, которая приносит счастье и т.п. Такие ритуальные действия ассоциируются с прошлыми успехами и когда их выполнение прерывается, человек испытывает беспокойство, тревожность, предвидит неудачу.
Данный механизм психологической защиты имеет очень сильное "религиозное подкрепление" ("покайся или еще что-нибудь сделай и ты будешь прощён").
Самоограничение. Суть этого защитного механизма заключается в следующем: в случае возникновения угрожающей, психотравмирующей ситуации, которая способствует возникновению и развитию тревоги, подросток отстраняется от общения с близкими людьми, от пищи, от игр или немотивированно отказывается от выполнения требуемых действий, занимаясь созерцанием деятельности другого, или стремится убежать. Крайние формы такого вида психологической защиты сопровождаются неуверенностью в себе, комплексом неполноценности, апатией.
Использование самоограничения во многих ситуациях оправдано, так как обеспечивает ситуативную адаптированность, однако приносит огромный вред потому, что первые попытки человека в любой области деятельности вначале не могут быть совершенными. Многие, не зная свои потенциальные возможности, после первых же неудач, бросают дальнейшие попытки и выбирают менее сложное дело. Нередко этому способствуют нетактичные или явно издевательские замечания окружающих , в первую очередь, значимых людей (родителей, учителей и т.д.).
Согласно психоаналитической концепции З.Фрейда у детей:
на оральной стадии (до 1-го года) могут возникать следующие защиты: интроекция, проекция, отрицание, сонливость, идентификация, смещение, обращение против себя;
на анальной стадии развития (1-2 года): изоляция, реактивное образование, отмена, интеллектуализация, регрессия;
на фаллической стадии (2-6 лет): идентификация, отрицание, соматизация;
в латентной стадии (6-12 лет): появление подавления, регрессии, фиксации;
Современные представления о "нормальной", развитой системе психологической защиты предполагает оценку следующих характеристик:
адекватность защиты (человек может восстановиться после той или иной бессознательной защитной реакции и после этого обсуждать её);
гибкость защиты (человек может использовать разные виды защитных реакций а какой-то определённой, типичной для него ситуации угрозы, т.е. "репертуар" его защитного поведения не задан слишком жестко);
зрелость защиты (относительно более зрелыми считаются механизмы интеллектуализации, сублимации, подавления, рационализации, смещения без частого прибегания к более примитивным формам проекции, отрицания, интроекции).
· В современной психологии всё большее признание получает тенденция разделять понятия "защитные стратегии" и "стратегии совладения".
Защитные стратегии предполагают бессознательное, нерациональное поведение (забывания времени экзамена, потери конспектов или зачетки, возникновения психологической зависимости от кого-то и др.); результатом работы защитного механизма является то, что они бессознательно искажают, подменяют или фальсифицируют реальность, с которой имеет дело субъект.
Стратегии совладания могут быть различны, но они всегда осознаны, рациональны и направлены на источник тревоги.
· Факторы возникновения, закрепления и последующего воспроизведения любого защитного механизма лежат в характере социального взаимодействия, особенно в контактах с родителями.
· Психологическая защита встречается у любого человека (человек, лишенный вообще защитных механизмов - миф).
· В обыденной жизни большинство реальных ситуаций чаще сопряжено с использованием нескольких форм психологической защиты.
· Сверхнормативное использование индивидом защит является косвенным свидетельством наличия высокого уровня как внутриличностного, так и внешнего конфликта.
Наследники царя Эдипа: мир представлений ребенка в возрасте от 3 до 6 лет.[8]
Приходилось ли Вам слышать смущенно-взволнованные, а то и горделивые рассказы родителей о желании сына жениться на матери, а дочери — выйти замуж за отца? А о «постельных битвах», когда ребенок во что бы то ни стало стремится занять место в родительской кровати, вытеснив кого-нибудь из родителей, или хотя бы улечься между ними? Предпримем попытку понять: что кроется за этими, порой выбивающими из равновесия и ставящими в тупик, желаниями наших детей.
Итак, ребенок вошел в так называемый «эдипальный возраст». Какие образы и представления наполняют его внутренний мир? Как может это знание помочь в воспитании ребенка?
Дело в том, что реальные образы себя, родителей и любых других объектов окружающего мира воспринимаются ребенком, да и взрослым тоже, сквозь призму именно этих, чаще неосознанных, представлений, фантазий, желаний. Внутренние объекты налагаются на реальные, искажая их. Так возникают пресловутые «проблемы межличностных отношений». Именно на основе своих представлений ребенок будет строить отношения с окружающим миром.
Постигнув душевный мир ребенка, легче найти путь к нему, легче помочь ему в сложном процессе психологического роста. В конце концов, и нам самим становится легче от понимания: то, что говорит и делает ребенок, не болезнь и не испорченность. Все идет так, как надо!
Более того — для того, чтобы узнать мир внутренних, скрытых от сознания, образов, не нужно никаких специальных приспособлений и суперсложных тестовых методик. Наблюдение за ребенком — вот тот золотой ключик, который приоткроет дверь в мир его бессознательного. Ведь представления ребенка о себе и о других проявляются именно в его деятельности.
Следите за его играми, замечая, каких героев он предпочитает играть. Слушайте его фантазии, вникая в их мельчайшие подробности. Отмечайте, какие сказки вызывают его наибольший интерес, рождают просьбу многократно перечитывать их. Все это и даст нам необходимую информацию.
Итак, что же мы видим? Каков мир внутренних объектов «эдипального» ребенка?
Весь путь развития личности каждого из нас можно разделить на несколько этапов в зависимости от особенностей мира внутренних объектов. Каждый из этапов отличается неповторимым типичным набором этих образов. По мере взросления набор изменяется, вслед за ним изменяются восприятие мира и система отношений с миром.
Основным содержанием бессознательного для ребенка на этом этапе психологического развития являются стремление обладать родителем противоположного пола и одновременное желание устранить однополого родителя. Наличие таких чувств определяет центральный конфликт, который переживает ребенок в эти годы, и основную задачу — разрешить этот конфликт. Воспитатель может либо помочь ребенку справиться с проблемой, либо, напротив, помешать.
Сфокусируем свое внимание на отношениях ребенка с однополым родителем. «Идентификация против конкуренции» — вот суть этих отношений.
Родители воспринимаются «эдипальным» ребенком идеализированно: они самые красивые, они самые умные, они самые сильные, короче — самые-самые. Во внутреннем мире ребенка их образы подобны царям, которые могут все. Недаром любимые сказки населены королями и королевами.
Вначале ребенок ищет исключительных интимных отношений с обоими родителями. Он стремится стать центром внимания обоих родителей. Ребенок хочет, чтобы все обожали его качества, в том числе и половые. И нормальные, «достаточно хорошие» родители дают такое обожание ребенку. Если же в эти годы ребенок ощущает дефицит обожания, то позже мы можем встретиться с проявлениями его истерической демонстративности.
Постепенно фантазии от простого желания особых отношений с родителями изменяются к стремлению играть роль одного из родителей. Ребенок выделяет и идеализирует родителя своего пола и ищет интимной привязанности с ним для гендер-идентификации, включающей в себя как половую, так и родовую идентификацию. Однополый родитель выступает как эталон и образец для подражания: «хочу стать таким же, как папа (мама)». Маленькая девочка примеряет мамины наряды, пользуется ее косметикой, кокетничает перед зеркалом. Вспоминаю картину: моя дочурка на пуфике перед бабушкиным трюмо — от головы до пят покрыта толстым слоем дорогого тогда крема «Пани Валевска». Вся банка до самого донышка вымазана на лицо, руки, шею, чтобы уж наверняка стать «такой как мама».
Ребенок вступает в соревнование с родителем своего пола. Даже такой факт, что у мамы на постели две подушки, а у дочери одна, может послужить поводом для истерики. Ребенок во всем стремится превзойти, победить. «Выше, дальше, точнее» — Олимпийские игры в масштабе одной семьи. Став таким, как однополый родитель, победив его, можно занять место рядом с родителем противоположного пола.
По мере прохождения фазы все конфликты усиливаются. Соревновательность с родителем своего пола доходит до желания убить его и занять его место.
Мне всегда приходит на память рассказ одной из коллег, матери четырехлетнего сына. Однажды, возвращаясь с сыном из садика домой, она обратила внимание на то, что он чем-то сильно огорчен и вот-вот готов расплакаться. Когда же она поинтересовалась причинами столь грустного настроения, то услышала сказанное сквозь еле сдерживаемые слезы: «Я подумал, мамочка, что мы заходим с тобой в магазин, покупаем пачку маргарина, а дома достаем самую большую сковородку и жарим на ней папу-у-у. И так мне стало его жалко-о-о-о!!!».
Задумайтесь, что еще может чувствовать ребенок, испытывающий желание «зажарить» своего родного и любимого родителя? Страх за подобные чувства и вину за них. А где вина, виноватость, там и наказание, и страх перед ним. Вот мы и определили еще одну психологическую особенность внутреннего, неосознаваемого самим ребенком мира.
Поговорим немного о типичном представлении «эдипального» ребенка, выражающемся в страхе кастрации. Во времена Фрейда этот страх понимался буквально, т. е. телесно. Сегодня, говоря о страхе кастрации, мы подразумеваем страх потери не только части своего тела, но и части своего психологического Я: отнятие чувств, желаний и т. д.
Именно в этот период у ребенка просыпается интерес к своим гениталиям. Он рассматривает их, трогает, онанирует. Иногда такой — совершенно нормальный — интерес ребенка пугает родителей, заставляет их запрещать ребенку манипулировать своими половыми органами. Порой такой запрет сопровождается реальными угрозами, а то и наказанием. Я вспоминаю клиента, обратившегося ко мне по поводу сильного заикания.
Одно из его самых ярких детских воспоминаний было таким: «Детский сад. Мы сидим кружком. Воспитательница читает книжку, но я не слушаю ее. Она сидит напротив меня, на таком же низеньком стуле, ноги ее раздвинуты... Меня, словно магнитом, притягивает темнота между ее ног. Я все ниже наклоняюсь, чтобы заглянуть ей под юбку... И вдруг она бросает книжку, вскакивает, хватает меня, зажимает мою голову между своих вонючих ног и начинает орать и звать няню: «Маня! А ну тащи скорее ножницы! Мы ему сейчас все хозяйство отрежем». Ну чем не сцена из «Основного инстинкта»?!
Подведем некоторые итоги. "Эдипальный" ребенок испытывает к однополому родителю очень противоречивые чувства: с одной стороны, любит его и хочет быть таким же, с другой стороны — ненавидит и хочет его смерти. Потребность в конкуренции входит в конфликт с потребностью в идентификации. Так возникает второй в жизни ребенка конфликт амбивалентности. Эдипальные страсти достигают порой поистине трагедийных масштабов. Только происходит это не в Древней Греции и не с мифическими героями. Ребенок и его родители становятся полноправными участниками этой трагедии.
Несколько слов о тактике воспитателя. Цель его на этом этапе (впрочем, и на любом другом) — помочь ребенку пережить тяжелые, а порой и непереносимые для него чувства влечения и неудовлетворения, страха и вины — пережить, но не загонять в бессознательное, не запрещать, а принять и прожить их вместе с Вашим ребенком. Важно умение родителей выдерживать аффективную напряженность ребенка. Важно продолжать любить ребенка и сочувствовать ему, понимая, что желание уничтожить своего родителя — всего лишь еще одна ступень становления самостоятельной личности, на которую поднялся Ваш ребенок.
Играйте с ребенком в те игры, которые он играет. Ребенок, многократно проигрывая одну и ту же ситуацию, научается справляться со своими чувствами и в символическом виде удовлетворять свои желания. Вот самый естественный психотренинг! Вот вам реальная психотерапия!
А.А. Склизков, психотерапевт-аналитик
Смысл сновидений по Фрейду[9]
Мы предпринимаем попытку в конспективном виде изложить основные выводы теории сновидений Зигмунда Фрейда. Именно основные, следуя за мыслью автора. Сделать это необходимо для того, чтобы разрушить упрощенное и искаженное восприятие концепции Фрейда. Ее можно изложить по трем пунктам: в сновидении все элементы — символы; все сновидения имеют сексуальное содержание; ни то, ни другое неверно. Сам Фрейд мог бы с уверенностью подписаться лишь под третьим пунктом. В своей лекции «Пересмотр теории сновидений» он пишет, что никогда не утверждал, что все сновидения имеют сексуальное содержание. Точно так же большинство элементов сновидения Фрейд не подвергает символической трактовке. Убедиться в этом можно, внимательно прочитав анализ «Сновидения об Ирме»... Однако, сетует же Фрейд, самые существенные положения теории сновидений совершенно ускользают от внимания читателей. Для того, чтобы лучше понять значение этих положений, следует рассмотреть их в связи с бытовавшими во времена Фрейда научными и обыденными воззрениями на природу сновидений.
Прежде всего, наука во времена Фрейда была склонна считать сновидение болезненным процессом, нарушением нормального сна. Здоровый сон — сон без сновидений. Считалось, что сновидения являются ответом на какое-либо внешнее или внутреннее раздражение. Содержание сновидений целиком детерминировано этими раздражениями. Поскольку во время сна раздражения воспринимаются искаженно, то и образы сновидений искажены. В сновидении может проявиться то или иное болезненное состояние. Поэтому его можно рассматривать как симптом болезни.
Последнее воззрение пришло из глубокой древности и сохранилось поныне.
Считалось, что сновидение скорее «нервный», чем «психический» процесс, оно возникает рефлекторно. Выражение «хаотическое растормаживание следовых сигналов на фоне разлитого торможения коры головного мозга» наиболее полно выражает эту точку зрения. В отечественной психофизиологии она (не без помощи бдительного идеологического контроля) доминировала до последнего десятилетия. Считалось, что если психическая деятельность в сновидении и имеет место, то она глубоко дефектна, регрессивна в сравнении с бодрствующей психикой.
Сновидения представлялись лишенными и физиологической функции, ипсихологического смысла. Тем не менее, в научной литературе XIX в. интерес к проблеме сновидений был значителен. Сознание же обывателя либо вовсе не принимало сновидений во внимание, либо, как в древние времена, искало в них предзнаменования, воспринимало их как «весть из иного мира». Подобного взгляда придерживались и многие религиозные философы. В качестве примера кратко остановимся на концепции русского религиозного философа священника Павла Флоренского, который подверг сновидения анализу в своей работе «Иконостас». Характерно, что Павел Флоренский обращается к тем же конкретным примерам сновидений, что и Зигмунд Фрейд!
Флоренский обращает внимание на то, что в некоторых сновидениях время течет как бы в обратном направлении. То, что для бодрствующего духа было началом, отправной точкой сновидения (например, звонок будильника), в сновидении становится финалом, конечной целью, к которой движется сновидение. Время сновидения как бы течет в обратном направлении, течет ускоренно («Мало спал, да много виделось»).
Сновидение подчинено конечной цели, телеологично, оно развивается «ради развязки», чтобы эта развязка не была случайной. «Время в сновидении вывернуто через себя и, значит, вместе с ним вывернуты и все его конкретные образы. А это значит, мы перешли в область мнимого пространства... Сновидения суть те образы, которые отделяют видимый мир от мира невидимого, отделяют и вместе с тем соединяют эти миры.
Сновидение... насквозь... символично.Оно насыщено смыслом иного мира, оно — почти чистый смысл иного мира, незримый, невещественный, непреходящий, хотя и являемый видимо и как бы вещественно... Сновидение есть знаменование перехода из одной сферы в другую и символ. Чего? Из горнего — символ дольнего, из дольнего — символ горнего. Сновидение способно возникать, когда одновременно видны оба берега жизни, хотя и с разной степенью ясности... То, что сказано о сне, может быть отнесено и к художественному творчеству...»
Казалось бы, трудно придумать нечто, что было бы настолько противоположным по смыслу теории 3. Фрейда. Но противоположности удивительно близки. Ведь Флоренский убежден в том, что сновидение имеет смысл и имеет цель, понимает, что сновидение символично, что оно связывает две сферы (горнего и дольнего, у Фрейда — сознания и бессознательного), что сходные механизмы имеются и в сновидении, и в художественном творчестве. Не случайно Фрейд говорил, что взгляд философов и «профанов» на природу сновидений куда ближе к истине, чем «научные представления» его времени. Павел Флоренский достаточно четко говорил о том, что символика и время сновидения «тускло доходят до сознания», т.е. бессознательны.
Каковы же воззрения Зигмунда Фрейда на природу сновидений?
Сновидения не являются болезненным проявлением, они — не следствие патологического процесса, а результат деятельности здорового мозга. В известной степени сновидения — полноценный психический акт, присущий нормальной человеческой психике.
Внешние раздражения или раздражения со стороны внутренних органов скорее «включаются» в смысловую ткань сновидения, чем являются истинной причиной сновидений. Отсюда отрицание «рефлекторной» природы сновидений, которые являются закономерным продуктом психической деятельности спящего.
Мало определить, какими впечатлениями бодрствующей психики вызвано сновидение. Сон — небывалая комбинация бывалых впечатлений (И.М. Сеченов), но главное — определить закономерности этого комбинирования. Представление о том, что образы сновидений бессмысленны и хаотичны, неверно. Хотя при репродуцировании содержания сновидения оно редко производит впечатление осмысленности и целесообразности, нельзя на этом основании делать окончательные выводы. «Ткань» сновидения не есть «смысл» сновидения, который может быть понят лишь при анализе.
Техника анализа сновидений идентична обычной технике психоанализа. Это свободные ассоциации, отправными пунктами которых служат элементы сновидения. При анализе выясняется, как элементы сновидения связаны с пережитым в бодрствующем состоянии; лишь при установлении этих связей удается восстановить связь элементов сновидения между собой. Один из самых важных принципов — нельзя анализировать сновидение, если неизвестны ассоциации видевшего сон.Мы увидим далее, что даже ближайшие последователи Фрейда игнорировали этот принцип.
Общий круг проблем, которые пациент сообщает в ходе анализа, достаточно широк. Частично информация привносится пациентом непосредственно в процессе психоанализа. Однако, по мнению Фрейда, большинство мыслей и впечатлений, выявленных при анализе, интимно участвуют в формировании образов сновидения. Ассоциативные ряды как бы расходятся от отправных точек — элементов сновидения, но затем, на определенном уровне, вновь конвергируют, сходясь к нескольким «точкам». Мысли, объединяющие ассоциативные ряды, чрезвычайно важны для личности, имеют эмоциональную значимость, эти мысли неохотно сообщаются пациентом и в обычном состоянии редко осознаются им.
Эти бессознательные мысли и составляют «скрытый смысл сновидения». Явное содержание и скрытый смысл сновидения не совпадают.Эту мысль 3. Фрейд также считает одной из главных в своей теории, но плохо осознанной его современниками. То, что сновидения имеют смысл, предопределяет иналичие определенной психологической функциисновидений.
Формирование сновидений — активная переработка информации. Эту переработку 3. Фрейд называет работойсна (деятельность сновидения). Предполагается, что психоанализ воспроизводит эти процессы «в обратном» порядке.
Работа сна противоположна работе анализа.Этот пункт требует особого обсуждения, поскольку содержит постулат, не имеющий доказательств по крайней мере в рамках самого психоанализа.
Метод свободных ассоциаций приводит нас к одним и тем же выводам вне зависимости от того, что именно подвергается психоанализу: ошибки, оговорки, забывание слов и даже остроты. Но лишь методика «редукции острот» — превращение их в фразы, тождественные по смыслу, но не производящие эффект смешного, со всех точек зрения безупречна, проверяема. В процессе этого анализа Фрейд выявляет те механизмы, которые позволяют нам конструировать остроты. В отличие от формирования сновидений, ошибочных действий и описок, оговорок, сочинение смешного — процесс сознательный, а потому реконструируемый и проверяемый. Проще всего привести пример такого механизма комического, как «многократное повторение материала». Вспомним миниатюры, в которых многократно сообщается о продаже «больших раков за пять рублей, а маленьких — за три» либо зачитывается длинное письмо, автор которого бесконечно варьирует две фразы: «Я думал, что письмо не от тебя, но потом увидел, что от тебя» и «Я очень рад, что ты женился». Ни у кого не вызывает сомнения, что механизм «повторения» — реальный механизм формирования «комического». Иное дело — сновидения.
Что если Фрейд открыл только закон протекания свободных ассоциаций, их «соскальзывания» к наиболее значимым и аффективно насыщенным проблемам вне зависимости от того, что именно является отправной точкой ассоциативного ряда? Что если это открытие не имеет ничего общего с механизмом формирования сновидений и работа анализа не разрушает работу сна? Может быть, недостаточно связные и подчеркнуто нейтральные образы сновидений — просто очень удобный «тестовый материал» для своего рода экспериментального психологического исследования?
Переработка информации в сновидении сводится в основном к трем процессам.
Первый процесс — сгущение(концентрация) образов вплоть до их «контаминации» (наложения друг на друга). Литературоведческий термин «собирательный образ» показывает общность этого механизма с некоторыми особенностями художественного творчества. Сходный со «сгущением» процесс описан Зигмундом Фрейдом и при формировании «эффекта смешного». Фрейд писал, что «сгущение происходит благодаря тому, что: 1) определенные скрытые элементы вообще опускаются; 2) в явное сновидение переходит только часть некоторых комплексов скрытого сновидения; 3) скрытые элементы, имеющие что-то общее, в явном сновидении соединяются, сливаются в одно целое». (Фрейд 3. Введение в психоанализ. Лекции. — М, Наука, 1989. — с. 107.) При строгом подходе лишь третий механизм заслуживает названия «сгущение». По сути, речь идет об отождествлении различных, зачастую весьма далеко стоящих друг от друга образов и представлений. Любопытная параллель этому механизму «работы сновидения» может быть найдена в особенностях первобытного «магического» мышления. Л. Леви-Брюль называет этот механизм «магическим обобщением» и говорит, что «магическое обобщение — есть отождествление». (Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. — М. 1930. — с. 141.) Наиболее поучительный пример: индейцы Гуачоло отождествляют пшеницу, оленя и траву гукули. Другие примеры магических отождествлений: хлопок — облако (здесь имеет значение внешнее сходство); рога оленя и олень (часть сохраняет свойство целого), перо сокола в головном уборе тождественно соколиному зрению.
Второй процесс искажающей деятельности сновидения — смещение(передвигание). Скрытый элемент проявляется не какой-либо своей частью, а отдаленной ассоциацией, «намеком». То, что находится далеко на периферии реально значимого переживания, в сновидении является кульминацией, центром. Можно сказать, что «смещение» — дорога с односторонним движением, от центра к периферии. И этот механизм можно наблюдать в психогенезе остроумия, однако в остроте «намек» сохраняет связь с основным контекстом, в сновидении эта связь утрачивается. Возможно поэтому, сновидения часто бывают страшными, но почти никогда — смешными.
И наконец, — символизация.Этот механизм заслуживает специального рассмотрения.
Сновидение — осуществление желания.Это главный смысл сновидения, определяющий и его психологическую функцию: освобождение от психологических конфликтов бодрствования. Неправильно считать, что в сновидении осуществляются лишь желания сексуального характера; спектр переживаний, проходящих через «круг сновидения», гораздо более разнообразен: здесь и семейные конфликты, и профессиональные, и личные проблемы. В этом легко убедиться, внимательно изучив примеры анализа сновидений, приводимые в монографии. Даже если сновидениесопровождается страхом, его психологический смысл неменяется. В сновидении неосознаваемые желания и тенденции проявляются более открыто, чем в бодрствующем состоянии. Поэтому сновидение — «царская дорога» в бессознательное. Однако и в сновидении продолжает действовать система нравственных запретов — «цензура», которая не позволяет наиболее неприемлемым для личности желаниям проявиться прямо. Именно «цензура» является главной силой, определяющей искажающую деятельность сновидения.
ПОСТУЛАТ СИМВОЛИКИ
Почему из всех положений теории сновидений большинство читателей, как принимающих, так и отрицающих психоанализ, обратили внимание именно на процесс символизации, а точнее, на своеобразный «Сонник Зигмунда Фрейда» — список типических символов сновидения?
Ответ, на наш взгляд, чрезвычайно прост: именно этот раздел наиболее легок для восприятия, он сближает книгу Фрейда с традиционными, уходящими вглубь веков представлениями о природе сна и сновидений. Сексуальное содержание символов вызывает понятный протест и сомнения, не является ли подобная трактовка проявлением болезненного воображения исследователя или, если употребить психоаналитические термины, экстрапроекцией его собственных психологических неосознаваемых установок?
Кто только ни подвергал символику сновидений Фрейда уничтожающей критике! И психиатры — современники Фрейда, в частности Освальд Бумке, и деятели культуры, и писатели. Предоставим слово наиболее непримиримому противнику Фрейда — Владимиру Набокову. «В поисках ключей и разгадок я рылся в своих самых ранних снах и, если уже я заговорил о снах, прошу заметить, что безоговорочно отметаю фрейдовщину и всю ее средневековую темную подоплеку, с ее маниакальной погоней за половой символикой, с ее угрюмыми эмбриончиками, подглядывающими из природных засад угрюмое родительское соитие». (Набоков В. Другие берега // Приглашение на казнь. — Кишинев, 1989. с. 360.) Сам по себе психоаналитический метод Набоков считал «лекарством для пошляков», ежедневным прикладыванием к детородным органам древнегреческих мифов {Набоков В. Избранное.— М.: Книга, 1989.— с. 411.)
Проблема символики значительно шире, чем теория сновидений. С одной стороны, это общекультурная проблема, с другой — общепсихологическая. В конечном счете любая культура — это комплекс общепринятых значений, символов, как утверждают сторонники символического интеракционизма (Т. Шибутани, 1969). Но именно проблема символики является «мостиком» между различными психоаналитическими теориями — от Фрейда до Лакана. Еще один комплекс проблем связан с общими элементами в символике сновидений, мифов, а также символизме некоторых патологических форм мышления при психозах. Об «архаических элементах» в сновидении пишет сам Зигмунд Фрейд. Отто Ранк посвящает данной проблеме небольшую статью «Сновидение и миф». Наиболее подробно связь между символикой сновидений и мифами разрабатывал Карл Юнг.
Но еще до появления работ Юнга о коллективном бессознательном и вне всякой связи с психоаналитическими исследованиями Д. Фрезер и Э. Тайлор в своих исследованиях обратили внимание на сходство символов и ритуалов у различных, культурно изолированных друг от друга народов. (Фрезер Д. Фольклор в Ветхом Завете. — М., 1985. — с. 13-28.) Достаточно упомянуть хотя бы символику «праха» (земли, глины) при сотворении человека. Эти работы вплотную подводят к мысли о том, что «константная символика» — не плод воображения психоаналитиков. Ее следует