Как было указано ранее, в существе своей философии Хайдеггер продолжает феноменологическую традицию своего учителя Гуссерля. Однако делает он это столь специфично, что иногда говорят о противоположности их подходов. Если Гуссерль исследуя проблему восприятия, все еще стремится к тому, чтобы занять позицию «чистого наблюдателя», то для Хайдеггера само это восприятие «не является самостоятельным рассмотрением и изучением вещей, но возникает в конкретном практическом обхождении с вещами». Согласно Хайдеггеру, всякой созерцательной позиции предшествует неясная, неотчетливо осознаваемая, практическая вовлеченность в обращение с миром вещей. Эту предшествующую вовлеченность Хайдеггер эксплицирует в концепции предпонимания.
Предпонимание – есть способ развертывания понимания как онтологического определения человеческого бытия. Предпонимание – есть изначальное исходное понимание в отличие от вторичного по отношению к нему и производного от него понимания как метода познания. Предпонимание организует само пространство мышления и задает сам горизонт познания. Предпонимание не зависит от рефлексии, а напротив составляет ее основу и источник всех очевидностей сознания. Природа предпонимания носит не трансцендентальный и не психологический характер, а выражает сам способ бытия человека. Структуру предпонимания образуют «предмнения», «предвиденья» и «предвосхищения», которые в совокупности предопределяют и мышление и поведения человека
Базисный контекст предпонимания формируется в рамках практического обращения с миром вещей. Более того, по мере успешного продвижения к занятию позиции чистого наблюдателя оскудевает диапазон данности вещи. И если Гуссерль настаивает на отказе от практически-жизненной вовлеченности в мир обращения с вещами, Хайдеггер выстраивает структурно-иерархические отношения с точностью до наоборот: опыт восприятия «вещности» не может раскрываться вне вещей.
Не случайно в своей переписке с Ясперсом Хайдеггер говорит о том, если его «Бытие и время» против кого-либо и направлены, так это против Гуссерля (Хайдеггер М/ Ясперс К., 2001). Их миры противоположны: Для Гуссерля это мир созерцания, мир опыта, состоящего из смыслопридания и смыслонаполнения, мир ученого отслеживающего этапы и процесс формирования смысла и значения, при этом подразумевается, что все остальные факты свидетельствующие о наличии иных форм отношений с миром, не принимаются в расчет. Хайдеггер ставит под сомнение сами условия, необходимые для осуществления созерцательных практик «Нет голого субъекта без мира» (Хайдеггер, 1993, II). Мы уже есть в мире до акта созерцания. Хайдеггер задается вопросом, а способно ли вообще созерцательное отношение адекватно выявить изначальный опыт нашей укорененности в мир повседневности.
Dasein
В своем подходе к человеческой реальности Хайдеггер исходит не из определения сознания как некоей субстанции (Картезианская парадигма) наделенной теми или иными свойствами, а пытается найти способ подхода к тому существу, которым являемся мы сами максимально непредвзято, не привнося к пониманию ничего внешнего по отношению к этой «реальности». Поэтому Хайдеггер вместо того, чтобы оперировать традиционными понятиями – «Я», «субъект», «сознание», «cogito», - выдвигает в качестве исходной базовой структуры категорию Dasein[3].
По словам А.А. Михайлова “Заслуга Хайдеггера заключается в том, что он сумел противопоставить произвольности оснований, обуславливающих многообразие существующих в философской традиции концепций», точек зрений и теорий – одно предельно изначальное и фундаментальное» (Михайлов А.А., 2001, с.18). Этим основанием (Dasein) являемся мы сами. Существование человека, а не его интерпретация, редуцирующая представление о человеке к мышлению, сознанию или инстинкту является исходным пунктом для философского вопрошания. В первых набросках своих идей, предшествуюших публикации «Бытия и времени», Хайдеггер говорит о «фактической жизни», как понятию предшествующему понятию Dasein. При этом жизнь понимается им близко к традиции связанной с именами Ницше, Дильтея и Бергсона. Жизнь – есть нечто предельно изначальное, всеохватывающее и конечное, по отношению к чему все остальные возможные формы ее манифестации являются производными.
Согласно Хайдеггера уже неверна сама традиционная постановка вопроса о человеке, т.е. «Что есть человек?». Хайдеггер вопрошает «Каким образом есть человек?». Он выступает против такого понимания человека, который заключается, в признании субстанциональной природы человеческого существования и в выявлении тех имманентных свойств, конституирующих природу этого существования.
Чтобы избежать предвзятости умозрительных интерпретаций человеческой реальности, Хайдеггер формально обозначает человека термином Dasein (Бытие-вот, Присутствие), а затем пытается дать тщательное феноменологическое описание этого явления предельно изначально в том виде, в котором оно всегда имеет место до возможного теоретического постижения. Фундаментальной особенностью, которая изначальна присуща человеческому существованию, является по Хайдеггеру его отношение к собственному бытию. Подчеркнем не рацио, не социальность, а именно отношение к собственному бытию. Dasein существует таким образом, что для него его собственное бытие всегда является проблемой. Dasein есть сущее, которое, понимая в своем бытии, относится к своему бытию (Хайдеггер, 1993 б, с.53).
В своем бытии, Dasein всегда определенным образом относится к бытию в целом и тем самым пребывает в модусе понимания бытия. Таким образом, человек не просто присутствует, наличествует в мире вместе с другими сущими. В своей жизни он сталкивается с проблемой исполнения, реализация своего бытия, к которому он относится как к своей собственной возможности. Однако исполнение и реализация своего бытия согласно Хайдеггеру возможна лишь в состоянии открытости. Человек сам есть «просвет бытия», открытость, через которую вещи переходят в состояние явленности, исполняются.
Слово Dasein традиционно обозначает наличествование (Vorhandensein), существование. В «Бытии и времени» Dasein однако понимается по другому… Это «Da» не имеет ввиду указания места для сущего, но должно обозначать открытость, в котором сущее может быть присутствующим для человека, а также он сам для себя самого. (Хайдеггер, 1992, с.87).
По Хайдеггеру Dasein ни сознание и ни вещь, также неверно было бы говорить о нем, как о субъекте, которого можно поставить на место сознания. Скорее наоборот, словом Dasein названо такое, в чем впервые только и можно иметь опыт места, а именно место истинности бытия, чтобы потом соответственно осмыслить его. Все, с чем мы сталкиваемся в этом мире, выступает не как противостоящая нашему сознанию предметность, но всегда определенным образом воздействующая на нас реальность. Мы оказываемся вовлеченными в совокупную целостность связей, предшествующую и не поддающуюся рефлексивному постижению. Эта совокупная целостность связей составляет неявный имплицитный фон предопределяющий бытие Dasein. При этом в определении Хайдеггеровского Dasein не субстанциональный, а предикативный подход является решающим. По Хайдеггеру неверна сама постановка вопроса «Что такое Dasein?»
Для Хайдеггера также неприемлемо использование термина сознание, которое является производным от дуалистической умозрительной установки, фиксирующей разорванность тела и духа. Хайдеггер утверждает, что бытие нас самих может быть обозначено с помощью другого термина – «Бытие-в-мире». По словам В.В.Бибихина «В основной мелодии своей жизни человек не другое, чем мир» (Бибихин, 1995). Мы существуем, находясь в мире. Существование человека имеет место лишь там и тогда, где и когда мир задан этому существованию. Между человеком и миром существует неразрывная глубинная связь. Всегда, до любого рефлексивного обращения мы уже обнаруживаем себя находящимися в мире, переживаем этот мир, который каким-то образом воздействует на нас. Он определяет наши состояния, наши переживания. Мы всегда определенным образом «настроены» до того, когда можем осознавать себя в этом мире.
Таким образом, существование (экзистенция) по Хайдеггеру является не данностью, не субстанцией, а скорее возможностью, открытостью, проектом. Иными словами, человек представляет проект, который находится в постоянной динамике, в постоянной открытости и еще подлежит реализации. Причем такие как понятия как возможность и проект несут не умозрительную «психологическую», а бытийную отологическую семантику.
